И в тот миг Ниам ощутила симпатию.

Это глупо. Она знала.

У Кийо прочная защита, и он вряд ли ответит на её чувства, даже если ощущала, что его влекло к ней. Но Ниам не могла сдержаться. И она отчаянно хотела кого-то рядом, хотя бы друга, пока они двигались к тому, что ждало их впереди.

— Кто жив, кто не должен быть?

— Мисс Уэйнрайт? Мистер Канеширо? — женский голос заставил их вздрогнуть и посмотреть на стюардессу, заглядывающую в кабинку. Она терпеливо улыбнулась. — Боюсь, мне нужно попросить мистера Канеширо вернуться на своё место. Для безопасности на одном месте может быть только один человек.

К радости Ниам, она ощутила недовольство Кийо. Она хотела, чтобы он остался с ней. Может, не по тем же причинам, но… его нежелание оставлять её было приятным.

— Моей девушке приснился кошмар. Я могу немного побыть с ней? — Он взглянул на сигнал ремней безопасности, который не горел. — Если загорится сигнал пристегнуть ремни, я вернусь к себе, обещаю. — Он улыбнулся стюардессе. Это первая настоящая широкая улыбка, которую она видела у него. На его правой щеке почти появилась ямочка, и улыбка была мальчишеской. В животе Ниам трепетало, пульс участился. Кийо услышал это, потому что посмотрел на неё с тревогой. Игнорируя его взгляд, надеясь, что он не заметил румянец, Ниам посмотрела на стюардессу, которая хотела поддаться шикарной улыбке Кийо. Понятно, почему он редко улыбался. Это разящее оружие.

— Простите, но… — стюардесса замолчала, когда Ниам посмотрела ей в глаза.

— Прошу, — попросила Ниам. Её дар был почти как гипноз. Она не знала, как ещё объяснить способность управлять людьми, заставляя их слушаться.

— Хорошо. Ненадолго, — стюардесса пошла прочь, ошеломлённая.

Кийо повернулся к Ниам, поставив локоть на подушку, подперев голову ладонью. Он разглядывал лицо Ниам, словно что-то искал. Она пыталась замедлить биение сердца, пока любовалась его красотой. Но шикарное лицо не было видным. Ниам знала, что, даже если бы он не выглядел как модель Армани, её влекло бы к нему. Дело в противоречии хмурости и доброты, которую он проявил к ней, заслонив от кинжала, от его загадочности и отрешённости. Все это манило… но к этому у него прилагалась и несправедливая мужская красота.

Он превратил её в раздражающую героиню, которая хотела спасти сломленного героя.

Проклятье.

— О чём ты так напряжённо думаешь? — спросил он хрипло, голос щекотал её кожу.

Ниам попыталась подавить дрожь. Может, стоило позволить стюардессе прогнать волка на место.

— Ниам? — он нахмурился.

— Астра, — выпалила она. Мысли об общей картине хорошо отвлекали от сильного влечения.

— Астра?

Ниам кивнула. Решив, что следующая часть слишком важна, чтобы её подслушали, она опустила голову на подушку и заговорила в голове Кийо:

«Я могу так с тобой говорить?»

Кийо не проявил дискомфорта от телепатии и слабо кивнул в согласии.

«Семеро фейри родились в один день в один год у разных человеческих матерей. Хоть мы — фейри, в нас есть и ДНК наших родителей-людей. Это сложно. Многие родились, не зная, кто мы. Но я родилась со знанием. О том, кто мы, о вмешательстве фейри в мир людей, которое привело к появлению сверхсуществ, об Анье, королеве фейри, и её заклинании. Годы спустя вампир по имени Эйрик стал искать фейри и убивать, чтобы они не смогли открыть врата. Эйрик и его брат Джеррик были самыми старыми вампирами в мире. Такими старыми, что помнили мир фейри. Они часто в нём бывали. Истинной спутницей Джеррика была принцесса одного из королевских домов фейри. Анья начала узнавать, что у фейри и сверхсуществ стала появляться связь пары. Это тревожило, но не так сильно, как когда оборотень укусил свою пару-фейри, и она превратилась в оборотня, перестав быть фейри и потеряв бессмертие. Те, кто не был связан, обнаружили, что укус оборотня убивал фейри, как и железо. До этого ничто в мире фейри не могло их убить».

Кийо вздрогнул, словно она ударила его, и прошипел:

— Мой укус может тебя убить? Почему Фионн не предупредил? Я мог навредить тебе, не желая. Полная луна через четыре дня.

Ниам не переживала, что Кийо навредит ей. У волка больше самоконтроля, чем у всех оборотней, кого она встречала.

«Фионн, наверное, не хотел давать знать, как ты опасен для нас».

— Я убью его, теперь знаю, как.

Ощутив, что он серьёзен лишь отчасти, Ниам взглядом упрекнула Кийо.

«Мне продолжать, или хочешь ворчать о том, какой подлый Фионн?».

Когда он не ответил, Ниам спросила:

— Ну?

Он мрачно и раздраженно посмотрел на неё.

— Я думаю.

Она невольно улыбнулась.

«Позволь выбрать за тебя… Анья сказала, что боялась за мир людей, и что война близка. И она не ошиблась. Но она боялась за свой народ. Ей не нравилось, что они смешивались со сверхсуществами, хуже — становились как они. Фейри для неё выше всех, и, если секс со сверхсуществами нормальное дело, становиться одним из них плохо. Она отослала всех сверхсуществ из мира фейри в мир людей и закрыла врата. Но Анья — типичная фейри. Скучающая. Сложная. Способная на доброту, но склонная к хитрости. И любит игры. Она знала, что были существа, как Джеррик, готовые на всё, чтобы вернуться в мир фейри, и поиздевалась над ним заклинанием: семь детей-фейри родятся в мире людей со способностью открыть врата. Но она не добавила, когда они появятся, сколько нужно, чтобы открыть врата, и как их открыть. Ей просто нравилась идея о сверхсуществах, гоняющихся за своими хвостами в поисках детей. Мы родились. — Ниам криво ухмыльнулась. — Но, как я и сказала, многие не знали, кем мы были. Мы были уязвимы. — Её ухмылка угасла под натиском печали. — Эйрик убил Джеррика, который хотел защищать детей. Убил своего брата. Так он боялся, что врата откроются снова. За века Эйрик создал Гарм. Их целью было искать детей-фейри и убивать. Они преуспели с несколькими. Джел была первой. Она жила в Джордане. Силы пришли к ней быстрее, чем к остальным. Ещё в младенчестве. Родители бросили её, думая, что она проклята. Её подобрала международная организация и отправила в один из приютов. Когда ей было пять, Эйрик нашёл её, следуя по слухам о странных случаях. И убил».

— Откуда ты все это знаешь?

«Видела. Видела до того, как это случилось. Мои знания о том, кто я, откуда мы, хранились во мне с детства. Но смерть Джел была первым видением».

Кийо прищурился.

— Тебе было пять, когда ты увидела, как убивают ребёнка, с которым ты была связана?

Она медленно кивнула, не желая его жалости, не нуждаясь в ней.

«Знания были моим бременем всю жизнь, Кийо. Мне не было позволено детство. Не с моими видениями. Но я смогла справиться».