Спасибо, что научили уму-разуму! И себя показали!

Кстати, они сказали по телефону, что хотят затеять ремонт. Тоже стало обидно. Ведь если бы такое было хотя бы произнесено тогда, когда я еще был с ними, то приложил бы все силы для помощи: где-то доставал бы материалы, может кого-то бы нанял для помощи, сам бы искал возможность приложить свои руки, – время проведения всех работ можно было бы согласовать для совместного их проведения. Но они не хотели этот ремонт делать со мной, мысленно надеялись, что я взвалю это на себя и сам один все сделаю. Никогда для этого не было ни денег, ни сил, ни времени. А теперь у них даже без меня, оказывается, есть для этого и силы, и время, и финансы. И стремление! А почему этого не было тогда, когда я был с ними? Я готов был бы их поддержать, а от них поддержки не дождался. Или они стараются сделать теперь все, чтобы «убить» все мои следы в квартире, чтобы ничего не мозолило им напоминанием обо мне, не «подтачивало» мысли и совесть?

07.04.2004. я был дома. Сначала не могли найти письмо от тебя, которое я так ждал, а они его куда-то задевали. Потом под мое гадкое настроение на фоне прочитанного письма Юля (пытаясь воспользоваться этим настроением) попыталась решить ряд вопросов в свою пользу. Утром Вадим вместо вопроса «как дела, как здоровье» начал решать вопрос с возвращением компьютера домой (достойное воспитание своей мамы!). Неужели это так важно?!? Ведь он сам не так давно признался, что «этот аппарат мешает ему жить, заниматься, учиться. Что его надо продать, убрать, изъять!»

Последнее время, – возможно от усталости, возможно возраст пришел, – я стал очень болезненно воспринимать все то, что касается нас всех и лично меня особенно. Особенно несправедливые обвинения! Особенно когда это все исходит от них всех или от кого-то из них по отдельности.

Попытки решения любых проблем встречают непонимание, противодействие, злость. Ведь я пробовал и криком, и битьем, и уговорами, и слезами, возмущением и удивлением, просто спокойными рассуждениями, «разборами полетов», совместным анализом ситуаций, запугиванием возможностью своего ухода, смерти и пр. Но все просто не управляемые, особенно пацаны, а Юля потакает им или поддается на их уговоры по разным причинам, или пускает все на самотек. Постоянно действует формула, что я «плохой полицейский», а она – хорошая. Испокон века она отводила мне в доме роль следователя, мента, судьи и палача. Чтобы потом было легко и просто все свалить на меня. И во всех коллизиях, происходящих на фоне такого двоевластия, она, естественно, винит меня: мое отсутствие дома неделями (на работе), мои резкие выпады в их адрес (усталость), окончательный выход детей из под ее контроля и повиновения. И наследственность приплетает к месту и не к месту: постоянно тыкает мне судьбой моей семьи, – неустроенность моих родителей под конец жизни, Володин характер и его мытарства и исчезновение, связанные с его характером и образом жизни, и многое – многое другое.

Все привыкли к тому, что я приду и все исправлю, всем помогу, все сделаю, все решу. От перегоревшей лампочки до поступления в институт, от междоусобного скандала до поездки на отдых. И при этом еще будут ставить «палки в колеса», сопротивляться, критиковать, будут всем недовольные.

И ошибиться я, как минер, не могу! Ничего не прощается и не забывается, всплывает во всех конфликтах, спорах, обсуждениях, скандалах.

Мне это все категорически надоело, и давно. Уговоры, увещевания, воспитание детей надо бы начинать с Юли, но теперь, когда личности детей в основном уже сложились, что-либо исправлять считаю поздно. Теперь единственное что может на них повлиять, как я думаю, это мое отсутствие и отказ помогать им всем во всех мелочных и крупных вопросах. Если я привык с 16 лет полагаться на самого себя, то им тоже надо это дать попробовать.

И все долгие годы совместной жизни меня укоряют, что я мало зарабатываю, что я много работаю, сравнивают с кучей соседей и знакомых, – вот только на мой вопрос типа «а ты хочешь чтобы я пошел на завод?» отвечать отказывается: не хочет брать на себя ответственность за такое решение. (Она вообще не хочет быть за что-то ответственной никогда.) Ее ответ – «надо думать, и искать»! (Судя по словам Вадима, в сложившейся ситуации сама Юля вновь самоустранилась от принятия решений, мотивируя все известной своей депрессией, – опять пустила все на самотек, переложила принятие решения на Вадима, чтобы потом спустя какое-то время было кого обвинять. Или свалить на Вадима, или на его переходный возраст, или на юношеский максимализм и непонятные амбиции человека с не устоявшимися жизненными принципами и недостаточным жизненным опытом. Или они договорились так действовать, – тонкий расчет? – Этого я никогда не узнаю!)

Помощи от нее в чем-то существенном, в том числе и бизнесе не дождался. Только страхи-охи. Только упреки, только жадные взгляды, только отсутствие моральной поддержки.

(А чего стоят слова Вадима о том, что «мама столько работала, столько бумаг разнесла»! А сколько я людей нанимал со стороны для этих же целей? И что, Юле и Вадиму от той Юлиной работы долгие годы не «капало» ничего в тарелки и пр. места? Я что, все себе забирал?)

Легко воевать с человеком, который заведомо не хочет делать им зла! Они даже подали заявление в милицию, чтобы я не смог ничего им сделать или с квартирой!

Не смотря на «медленное самоубийство работой» они не хотят и никогда не хотели видеть того, что я приносил домой, и только старались придумать, «сколько же я трачу на себя без них». Как эксперимент последнее время я стал подсчитывать, что же я трачу на себя: на питание, пьянки, и пр., и что уходит на все остальные статьи расходов. Я провел статистическое исследование затрат нескольких последних месяцев (с августа 2003 года, если быть честным, и до 28-го апреля 2004). Экономил как мог и на чем мог (особенно на собственном питании) для выплаты долга за лечение Валеры (кто из них это оценил?) и долга за папу (те деньги, что переслал в Баку), для приобретения одежды и пр., но в какое-то время это на столько надоедало, что срывался в пьянку или немотивированные расходы на деликатесы.

Они все укоряют меня в том, что я не участвовал в финансировании семьи с лета прошлого года, что мало давал денег им всем и раньше. Я не согласен с ними, особенно за 2003 год. За 5 месяцев не смотря на тяжелое финансовое положение и дикую потребность в деньгах (не считая тех денег, что я давал Вадиму в долг и так и не получил назад до конца, и того, что мне приходится тратить на содержание своего неработающего предприятия), я выплатил за семью более 2600.00 грн. (Это более чем 1,5 ставки в месяц «грязными».). Когда это все на словах, – это одно, а когда вот так на бумаге, точнее, в электронной таблице, удобной для анализа, так распределены, – это другое.