Иван энергично кивнул в знак согласия и неожиданно для себя заявил:

– Я уже к тому созреваю. Заведу себе в нашем настоящем времени дачу где-нибудь на Карельском Перешейке. Кур разведу, огурцы буду выращивать. И к чёрту прошлое и будущее в придачу!

– Это ты точно созрел, – захохотал дон Севельяк. – Кур разведу! Ха-ха!.. Это же надо придумать. КЕРГИШЕТ при курах, а?

Арно предложил:

– Давай, КЕРГИШЕТ, я вернусь к тебе и всех там разгоню.

Притихший было, дон Севильяк опять рассмеялся.

– Я тоже, – наконец сказал он.

– Да ну вас, – отмахнулся от них Иван, довольный тем, что всё в принципе уладилось, поскольку был рад взять с собой этих ходоков.

Он так и видел удивлённое лицо Эдварда, когда перед ним появятся эти два красавца – на голову выше всех стражников. Да и сам он среди них не потеряется. Троица подбирается удачная.

Чуть позже Арно, вернувшийся к Ивану, который в одиночестве поджидал своих будущих спутников на берегу океана, в лицах описал своё появление с доном Севильяком в переполненной квартире Толкачёва.

– Мы подозревали, что там не протолкнуться, поэтому вышли на лестничную площадку. Нет, КЕРГИШЕТ, нас никто не видел… Дверь открыл Камен, думал, наверное, встретить Симона. А тут мы… Он как всегда… В комнате, так сказать, толпа жаждущих пойти с тобой к перлям. Иных я, бог знает, когда и видел.

– Например?

– Хиркуса… Вижу, ты с ним не встречался вообще. Любопытный тип. По натуре молчун и людей чурается. Хотя…

– Молчун, – это хорошо, – задумчиво сказал Иван. – Другие ходоки этим не страдают.

– Я сказал по натуре. Но есть у него…

– Кто ещё был? – рассеянно спросил Иван.

– Ил-Лайда была, – сказал Арно и нахмурился. – Знаешь такую?

Иван вспомнил, что Арно когда-то ухаживал за девушкой, но его вызывающий на откровенность вопрос пропустил мимо ушей. Его зацепило за живое иное. Ил-Лайда пришла в его время с помощью кого-то. Он совсем недавно решил, было, что подобное под силу только ему одному, а оказывается есть и другие, способные пробивать ходоков в своё настоящее. Он воскликнул:

– Кто же её ко мне пробил?

– Манелла. Думаю, не без помощи Симона.

– Симон там был?

Арно отрицательно повёл головой.

– Манелла и сама может многое, что другим ходокам и мне, естественно, недоступно. Границ между струнами времени, как и ты, не замечает, идёт напропалую. И кимер у неё богатый…

– Но зачем это Ил-Лайде? – стал размышлять вслух Иван. – Тоже приключений захотелось?

– Навряд ли. Её иное гонит.

– Я тоже так считаю, – сказал Иван и, чтобы замять разговор о ней, видя заинтересованность Арно, спросил: – А чем ещё известен, – он наморщил лоб, вспоминая имя. – Да, этот Хиркус?

Иван и сам бы не мог объяснить своего возвращения к этому имени, однако что-то осталось в памяти. Может быть, то, что дичится людей? Совершенно новое явление для ходоков. Некий выброс из их среды, насколько теперь Иван знал о них. Неприятие временниц – не в счёт.

На вопрос Арно пожал плечами.

– Как актёр великий…

– Молчун же, – не понял Иван.

– Оно так. Молчун. Я с ним, правда, встречался всего несколько раз. И всегда невпопад. Глядит исподлобья. Лицом страшноват. Особенно нос у него. Как большой огурец с пупырышками. И…

– Тебя трудно понять. Молчун, актёр… Он хотел с нами пойти?

Арно подозрительно посмотрел на Толкачёва.

– Хотел. А что?

– Познакомь! – сказал Иван, а сам про себя подумал совсем иное, словно это сделал не он, а кто-то другой: – «Зачем он мне нужен?»

– Ну-у, КЕРГИШЕТ. Где же его теперь искать?.. Нет, постой! Я же знаю! Точно. Он, надеюсь, опять вернулся в свою берлогу.

– Как ты его… Почему в берлогу?

– В пещеру. Он в ней проживает иногда. Так что?.. Сюда привести или к нему сам сходишь?

– Сходим, – поднялся Иван, разминая ноги. – Засиделся. Далеко до той пещеры идти?

– Отсюда лет триста к настоящему.

– К дому ближе. Пошли.

Триста лет – несколько шагов в поле ходьбы.

Ходоки вышли в гористой стране Южной Азии.

День – пасмурный, воздух – разряжённый, свежий. После недавнего пребывания под солнцем на берегу океана новые условия Ивану показались скучными и неприветливыми.

Нагромождение каменных глыб, будто вслепую высыпанных неведомым великаном из гигантской горсти, ограничивало обзор; только небо над головой, далёкие снежные вершины, а вокруг – первозданный излом каменной окантовки.