– Вижу… Я тебя прошу об одном. Верни меня хотя бы тысяч на десять назад. Там я сам смогу…

Ар-Тахис надолго замолчал – выдохся.

– Что ты сможешь сам? – несколько удивлённый его заявлением, спросил Иван.

– Всё смогу… Отдав тебе дар Познавшего Время… Символ Времени… – (Иван лихорадочно стал вспоминать, что это он ему отдал. Вспомнил – диск… А куда же он его засунул?..), а Ар-Тахис всё также с одышкой, с остановками через слово, продолжал: – Я поступил легкомысленно… Мне надо было, хоть ползком, хоть с остановками уходить в прошлое или сразу просить тебя перебросить меня… Но я не сделал этого… Теперь вся надежда на тебя, КЕРГИШЕТ.

– Но… – Иван не понял надежды Ар-Тахиса. – Ты собрался там, что… умирать?

Широкие брови неандертальца дрогнули, качнулась голова.

– Зачем умирать? Там я стану моложе. Смогу сам встать на дорогу времени и вернуться домой… Смогу жить… Всё смогу! Мне надо оставить детей…

«Бредит», – подумал Иван с сочувствием к старому человеку, у которого в голове уже поселились идеи, схожие с маразмом. – «Какие ещё дети?».

– Вряд ли, – как можно мягче сказал он. – Дорога времени омолаживает, это да. Но не настолько же.

– Эх, молодость, молодость… – пробормотал Ар-Тахис, похоже, что по отношению к Ивану эта фраза у него превратилась в сакраментальную. – Ты – КЕРГИШЕТ. Ты – Повелитель Времени…. Время над тобой не властно… Ты вечно будешь молодым. А я… Я же только прикоснулся к нему, но живу-то во времени… Это сейчас я стар и немощен, но в прошлом… в моём времени… я смогу всё!

«Что-то новое, если он не заговаривается», – мелькнуло у Ивана, но волной покрыло иное чувство: – «И я всегда буду молодым… Всегда буду молодым?» – фраза царапнула сердце, заставило его сжаться и защемить, заставило повторить: – «Неужели, всегда буду молодым?»

Ещё в школьные годы пелось: оставайтесь, друзья, молодыми, никогда не старейте душой…

Он будет вечно молодым, но что станется с его душой? Ведь недаром всё-таки вырвалось из уст Учителя, что они для него – ничто. Хотя это и было сказано в адрес Ар-Тахиса.

Он всегда будет молодым, но никому не нужным, как сейчас этот старик, возомнивший снова вернуть себе молодость…

У Ивана словно закружилась голова, мир расступился, а, может быть, помутнела округа, никого нет, и он остался один. Однако уверения Ар-Тахиса в возможности помолодеть в своём времени, занимала Ивана. Захотелось посмотреть, как это будет выглядеть. Не у него – у Ар-Тахиса.

– КЕРГИШЕТ! – настойчивое повторение Ар-Тахисом его имени, наконец, вывело Ивана из обуявшей его немоты и онемения.

– Да, да, – тряхнул он головой. – В какой струе времени?

– Не важно. Твой и этот потоки в прошлом – один поток. Разъединил их я.

– Ты?

– Я ведь прикоснулся и мог как-то влиять.

– Однако. Что же тогда…

– Что же тогда можешь ты? – Ар-Тахис продолжил возникший, но недосказанный вопрос Ивана. – Даже не могу представить. И не хочу. Я хочу, чтобы ты мне помог уйти в прошлое.

– Что ж… Давай руку!.. Ну, да… – Иван подхватил Ар-Тахиса на руки, подивился его лёгкости, и соединил точки зоха, отстоявшие друг от друга в десять тысяч лет.

Они очутились в летней, покрытой зелёным ковром в листок толщиной, тундре. Холод охватил их, но солнце стояло высоко и холодному ветру наперекор пригревало. Округа туманилась от гнуса. Мириады кровососов мгновенно учуяли поживу и клубами накинулись на людей.

Оживший Ар-Тахис, вырвался из рук Ивана.

– Уходим! – крикнул он и истаял в реальном мире, унося с собой тучу облепивших его насекомых.

В поле ходьбы Ар-Тахис двигался так же, как и Иван, легко и непринуждённо. Облик его менялся стремительно – он молодел, убегал от старости к началу своего естества. Иван, глядя на него, непроизвольно прислушался к себе, осмотрел кисти рук, но никаких изменений не нашёл: он законсервировался на века что по направлению в прошлое, что – в будущее?

Сам о себе подумал, как о консервах и расстроился. Тут же вспомнил Петра Петровича, заведующего складом в СМУ, которому стукнуло семьдесят пять, а выглядел он лет на сорок. А сомневающимся в его возрасте, говаривал:

– Э-э, консервы… На баночку с ними можно налепить красивую новенькую картинку, а всё – консервы!

Вот он проживёт столько, сколько Симон, а останется всё таким же. Поистине, консервы, хотя и этикетка какой была, такой и осталась… Брр!..

– Выходим! – подал знак Ар-Тахис.

Середина пятьдесят седьмого тысячелетия до рождения Ивана. Будущая Европа, север Германии, а, может быть, Польши. Холмистая равнина, частые колки леса. Кое-где клиньями явно обработанные человеком поля. Трава по пояс, но видно вытоптанные людьми или зверьём, тропы. Полдень. Палящее солнце. Жара.