Есаул, как и Артемьев «таксовал», но, поскольку его «боевой конь» сломался и в настоящее время находился в ремонте, он в это позднее для таксистов время, находился дома и скучал лёжа в одежде на продавленном клоповном топчане. В комнате царила духота. А отворить окно и проветрить помещение было решительно невозможно, так как комнату сразу же наполняли шумы, лязг и грохот близкого Северного вокзала. Да и бесполезно это было делать, так как в эти летние дни духота на улице была примерно такой же, как и в их помещении, а смрад близкого грузового депо был, пожалуй, даже похуже.

Поэтому Сергей, буркнув приветствие, прошёл к своему месту в углу за ширмой и, как был в одежде, плюхнулся на продавленную койку, отозвавшуюся на такое варварское к ней отношение жалобным громкими звуками и стонами старых, изношенных пружин. Не прошло и пяти, а может десяти минут, Сергей только-только провалился в тёмное незабытье, как из-за ширмы раздался громкий бас есаула:

– Артемьев, а Артемьев! Ты ещё не спишь? –

Сергей очнулся и непонимающим взором уставился в старый, в трещинах и разводах потолок, соображая, где он и что с ним.

– …эй! Штабс-капитан, слышь, что говорю, тут тобой интересовались вчера.

Сна как не бывало. Сергей резко поднялся и отдёрнул ширму.

– кто интересовался, Степан Григорьевич? – с тревогой спросил он.

– да были тут вчера двое, … поздно, часов в 10 вечера припёрлись. Я только-только принял чарку на сон грядущий, собирался было уже укладываться, как эти двое пришли…по виду, из наших. Выправка охвицерская, только вот лица …я насмотрелся на таких на фронте…такие морды были только в контрразведке…глаза пустые, колючие. Взгляд злой. – Продолжал, лёжа лениво басить есаул, – такие ставили комиссаров к стенке пачками, опасные люди, скажу я тебе Артемьев. Где ты успел перейти им дорогу? Всё интересовались, кто ты, да что ты. Чем живёшь-дышишь, да куда ходишь…

– ну, а ты, Степан Григорьевич?

– а что я? – хохотнул здоровый пятидесятилетний казак, – я послал их подальше и выставил за дверь. Только ты, Сергей, ты это, … будь с ними поосторожнее. Я же говорю, опасные люди…

– спасибо, есаул, – с чувством произнёс Артемьев. Я Ваш должник.

– Аааа, да чего там, сочтёмся…

Сна как не бывало. Усталость тоже испарилась. Тревожное чувство, охватившее Сергея, разом мобилизовало всё его существо. Времени на раскачку не было…

– быстро, … быстро, однако они вычислили меня, …ах, да, конечно же, … машина. Они по номеру вычислили владельца. А дальше, наверняка, связи в полиции, …и вот вам адрес, получите и распишитесь, как говориться. Оперативно работает контрразведка РОВСа, ничего не скажешь. Очень оперативно…– мелькали мысли в голове Артемьева.

Штабс-капитан метнулся к дальней стене комнаты и резким движением сдёрнул большое покрывало, прибитое к стене. За ним открылась старая, дверь, наглухо прибитая гвоздями к косяку.

Есаул, закинув за голову руки, лёжа на спине, с любопытством наблюдал за действиями своего товарища. Он перестал гонять из угла в угол рта пустой папиросный мундштук, широко осклабился и со смехом спросил:

– Шо, Сергей Николаевич, обходной манёвр, да? –

Артемьев с сомнением рассматривал дверь. Он подёргал её за ручку, но та даже не шелохнулась. Дверь, причинявшая постояльцам изрядное беспокойство холодными осенними и зимними Парижскими вечерами, и ночами, из-за того, что из широких щелей постоянно сквозило, теперь оказалась как нельзя кстати. Пошарив глазами по комнате и не найдя подходящего предмета, Сергей перевёл взгляд на казака –

– помог бы, что ли, станичник, а?

– ну, это мы зaраз… – есаул неторопливо встал, заглянул за спинку своего топчана и, протянув руку и вытащил сапожницкую «ногу». Подкинув её на руках, он неспешно подошёл к двери, внимательно оглядел её, примерился, затем просунул носок «ноги» в щель между дверью и косяком, подцепил, надавил и …дверь с натяжным скрипом распахнулась.

Широки жестом он пригласил Артемьева вглубь открывшегося проёма:

– извольте, Сергей Николаевич, прошу …

Пропустив штабс-капитана вперёд, есаул последовал за ним вниз по лестнице со второго этажа к «чёрному входу» наружу, который также был заколочен. У двери, отстранив Артемьева, он надавил на дверь плечом, и та, соскочив со ржавых гвоздей, распахнулась наружу.

– Вы свободны, штабс-капитан! – пророкотал пожилой казак. – Вот что, Артемьев, … двери, … я их просто прикрою, заколачивать не буду. Вдруг, Вам придётся таким же путём, «огородами», так сказать, обратно возвращаться, – рассмеялся есаул.

– спасибо, Степан Григорьевич, – с чувством пожал руку казаку Артемьев, – я всё потом объясню, … позже.

– та ладно, … чего уж там. Вы, всё-таки поосторожнее с ними, Сергей Николаевич, говорю же, опасные люди, …нехорошие.

Пробежав по захламлённому двору и перемахнув через высокий каменный забор, Сергей оказался на улице. Отряхнувшись, он осмотрелся и заспешил в сторону Северного вокзала Парижа.

Уже через два часа Сергей Николаевич «на перекладных» добрался до Вожирара, XV округа Парижа. Соблюдая меры предосторожности от возможной слежки, он подошёл к дому на rue Viala, в пятикомнатной квартире которого проживала семья Арцыбашевых.