Леша пытается взять мои ледяные руки в свои, чтобы согреть, я не даю. Не хочу, чтобы он меня касался. Не могу на него смотреть. Говорить с ним сейчас о случившемся у меня нет сил. Все и так ясно, куда теперь торопиться.

Приходит врач, осматривает меня, задает стандартные вопросы. Интересуется, что могло спровоцировать обморок. Жара? Диета? Беременность? Стресс? Леша ощутимо напрягается. Я уверенно отвечаю, что стресс. Какой? Узнала об измене мужа. Нет, конечно, пока я не произношу это вслух. И как кстати оказывается кража телефона, ключей и банковской карты автобусным воришкой. Вполне себе причина. Врач и Леша мне сочувствуют, успокаивают. Ну, нельзя же доводить себя до обморока из-за такой, в принципе, ерунды. Соглашаюсь. Конечно, пустяки, дело житейское, как говорил один мужчина в самом расцвете сил. Карту заблокируем, телефон купим, ключи запасные лежат дома. Врач дает мне рекомендации и пишет список назначений. Леша в это время решает с банком технические вопросы по карте.

– Юля, можем ехать домой.

– Да, давай мне ключи от квартиры и вызывай такси.

– Нет, Юля, мы поедем вместе. Одну я тебя не отпущу.

Встаю с дивана и иду к машине самостоятельно, от Лешиной помощи отказываюсь. Молчу. В горле опять спазм, трудно глотать. Молчу. Боюсь, что, если произнесу хоть один звук, начнется истерика, безобразная и неконтролируемая.

По дороге домой Леша несколько раз пытается что-то сказать, я не отвечаю, он умолкает. Внимательно наблюдает за мной, почти все время чувствую на себе его взгляд. Не знаю, как нам удается благополучно добраться, учитывая, что Леша почти не смотрит на дорогу.

Дома сразу прохожу в гостевую комнату, ту самую, в которой мы собирались делать детскую. В нашу с Лешей спальню войти не могу. Может быть, потом, когда-нибудь, но не сейчас. Ложусь на диван, укрываюсь пледом.

– Юля, давай поговорим, - Леша заходит в комнату.

– Нет, - еле выговариваю, почти шепчу, и мотаю головой.

– Юльчик, не расстраивайся ты так из-за кражи. Завтра купим тебе телефон. Или хочешь я сегодня за ним съезжу?

– Нет, - и внезапно внутри меня рождается ярость. Серьезно? Телефон? Меня накрывают эмоции, сжимаются кулаки. Хочется кричать, орать, вопить, что-нибудь разбить или кого-то ударить. Я хочу выплеснуть свою боль.

– Юля, я тебя очень люблю. Ты мой самый дорогой человек, - Леша пытается меня обнять. Уворачиваюсь и отталкиваю его.

– Я видела тебя с этой практиканткой. Я слышала ваш разговор. О чем ты сейчас, Леша? Какая любовь?

– Юля, послушай, ты хотела принца и идеальные отношения как в сказке, ты их получила! Нравится тебе ванильная ваниль, пожалуйста! Я все это делаю для тебя, для нашей семьи! Что тебя не устраивает? Юля, ты моя жена, и я тебя люблю. Так было, есть и будет. Ничего не изменится. То, что ты видела у меня в кабинете, это не про любовь. Это другое.

– Другое? Ты о чем?

– Я тебе рассказывал про наших московских партнеров. Они люди, конечно, уважаемые, но их бизнес еще из девяностых. И понятия у них из девяностых. И по этим понятиям мне по статусу положена молодая красивая любовница для сопровождения на мероприятиях. И чтобы быть на равных и добиться успеха в бизнесе, у меня должна быть любовница. Хочу - не хочу, здесь роли не играет, положение обязывает. Считай, что Лада выполняет представительские функции. Или мне эскорт нужно нанимать на бизнес-встречи?
– слушаю Лешу, раскрыв рот от удивления. О чем он? Статус? Понятия? Я в параллельной реальности? В альтернативной действительности?

– Леша, что ты говоришь? А как же семья? Как мы с тобой?
– я взрослая девочка, но продолжаю верить в "они жили долго и счастливо и умерли в один день". И вариант с представительскими функциями отсутствует в моей личной парадигме.

– За время наших отношений ты хоть раз почувствовала, что у меня кто-то есть? Нет. И не почувствуешь. Я же тебя люблю. Ни в чем не ущемляю... Делаю все, что хочешь...

Леша говорит, говорит, говорит. Убеждает или меня, или себя. А мне кажется, я схожу с ума. Не могу поверить, что все это правда, и действительно происходит с нами. И где-то глубоко-глубоко внутри меня начинает появляться понимание, что нас больше нет. Есть я и он. Он и я. Не знаю, как теперь смотреть на него, говорить с ним. Как мне дальше общаться с человеком, которого я считала самым родным и близким, и вдруг одномоментно ставшим чужим и далеким. Как же невыносимо больно. И эта боль не проходит. Она теперь всегда будет со мной? Во мне? Что же ты сделал, любимый?

А мир продолжает жить. Светит солнце, растут цветы на клумбе, смеются дети во дворе.

А мир продолжает жить. Светит солнце, растут цветы на клумбе, смеются дети во дворе.

А Леша говорит и говорит, как он любит меня, как у нас все будет по-прежнему хорошо.

А я смотрю и не узнаю человека, с которым шесть лет знакома, четыре года живу, два года замужем. Мой Леша умный, честный, решительный, целеустремленный, верный. Когда мы начали встречаться, сразу договорились, что в наших отношениях будем единственными друг для друга. Я замуж выходила один раз и навсегда. И Леша мне сказал перед свадьбой, что в его роду не разводятся. Ага, не разводятся - изменяют.

– Леша, а ты что, спал и со мной, и с ней? Одновременно?
– молчит. И смотрит без вины, без сожаления, спокойно и уверенно, с чувством собственной правоты. Я думала, что больнее мне быть уже не может. Ошибалась.
– Как давно у вас это началось? Полгода? Год?

– Всего три месяца назад, - вспоминаю, что тогда и появились внезапные рабочие командировки, участилась работа по вечерам и выходным. И ни запаха чужих духов, ни следов губной помады, ни мятой одежды, ничего и никогда. И в нашей интимной жизни ничего не поменялось - мы все также занимались любовью каждый или почти каждый день, нежно, трепетно, сгорая и полностью отдаваясь этому процессу как одержимые. Осознание, что Леша был с любовницей, а потом приходил домой и ласкал меня, ложился со мной в постель, накрывает меня с головой. К горлу подкатывает горечь. Чувствую себя испачканной, грязной, какой-то ущербной, второсортной.