А в другой планете, далеко от тех мест не меньше в тысячу световых лет существуют вечные птицы.

Свет летит до земли восемь минут, а до той планеты тысячу лет, имея при этом скорость в триста тысяч километров в секунду. Вот насколько то место было далеко от нашего солнца, и настолько далеко от планеты скатов. Та планета, спираль, в ней живут только птицы, и несколько миллионов... но всё по порядку. Их жизнь представляет собой круговорот по одному и тому же маршруту, навстречу солнцу, которую птицы видят через тонкую оболочку планеты. Их мечта когда-то долететь до солнца и отдохнуть. Увы, поток ветра на планете не даёт птицам сесть, а спираль, не даёт им вылететь из своего мира. Пытаясь взлететь выше, спираль подстраивается под них, оставляя ровно столько же пространства, как и до, что снизу, что сверху. Они вынуждены всю жизнь летать по кругу и спать в воздухе, воспитывать птенцов, и есть. Еда, это маленькие, размером с пыль креветки и планктоны, что летают вместе с ними. Они залетают в их клювы, в перья, а через слои пуха и в поры. Оставляя там энергию солнца, они так же вылетают обратно, как залетели. Без смерти. Снова собирать энергию солнца, дабы отдать их птицам, что перелетят весь спиральный мир и вернутся обратно. Оттого и не устают птицы летать бесконечно по кругу. Бывает облака гонятся за птицами, тоже пытаясь долететь до солнца, увы, догнать лишь не могут. Кажется, под ними есть даже небольшой океан, а в том океане обитают водные птицы, они выныривают из-под воды, обжигаются от света солнца и исчезают в глубине, чтобы залечить раны. А когда приходит время умирать летучим птицам, их прах превращается в креветки. А смерть креветок создаёт новых птиц в океане. А смерть океанских птиц, приводит к образованию душ — освобождённых от водного мира, — что становятся летучими птицами. Нам ли понять законы тех миров и спорить с ними? Мы и не спорим, такое существует.

А вот что самое нелепое было в соседней планете квадратов и уравнений, так это то, почему Пушкин играл в крикет вместо того, чтобы помогать решать Архимеду его задачи для первоклассников вампиров учащихся по ночам. Пока гробы закрыты, Архимед трудился весь день.

Пушкин смотрел на это всё с каким-то недоверием, всё время корчил лицо и твердил Архимеду, что вампирам не нужны никакие уравнения. На что Архимед отвечал:

— А как же они будут знать, сколько крови выпили и во сколько всходит солнце? Это жизненно важное учение!

— Лучше бы ты так же умел играть в крикет, чем болтать об бессмысленных числах!

— Во всех смыслах есть числа, числа и есть смысл нашего бытия. Взгляни. Мы знаем в каком классе учатся наши дети, и сколько им лет и сколько осталось. Мы знаем цену времени. Это же всё в числах и цифрах исчисляется, ничего ты не знаешь, товарищ Пушкин!

— Это верно. А как же оно поможет мне стать бессмертным? И как оно в крикет поможет выиграть?

— Когда поможешь мне, я всё разъясню. Скоро мы создадим замок с машиной времени, и камеру для вылечивания смерти клеток в теле. Когда мы достигнем всего этого, мы станем бессмертны.

— Не о том спорите вы, господа. Всему голова, голова. Души у вас мёртвые какие-то. Думаете не о том и ни о чём. Думать нужно о женщинах виях. Не будете их в расчёт брать, никакого бессмертия они вам ни в жизнь не дадут. Вампиры и ведьмы, вот кто они, — сказал Гоголь, вздохнул и вытащил картину дамы. Дама тотчас начала кричать:

— Вы, бестолочи, не думаете о будущем! Вместо того, чтобы работать, бездельничаете, по дому не помогаете, да я вас всех…

В полу открылся люк, поднялся дым, и оттуда выпрыгнул Толстой:

— Заткни свой рот, Каренина! — и убрал карту в колоду и выбросил в печь. Почесал бороду и продолжил, — Никогда, слышите, никогда не связывайтесь с женщинами! И в борт своих кораблей не берите, потопят!

— Верно судите, господин Толстой. Прока от них нет, а проблем ложкой океан черпай!

Наступила вскоре ночь. Дети вылезли из гробов, прыгнули на учителей и отпили их кровь.

— Лучше они будут пить нашу кровь, чем кровь будут пить женщины.

Но откуда же взялись вампиры и где их родители? Родителей не было. А всем виной был…

— Дети, все по местам! — окно отворилось, и со свистом, с бурей в комнату влетел доктор Франкенштейн, — Урок начинается!

— Да, святой отец! — хором закричали дети и сели за парты.

Дети сели. Их глаза блестели жадностью. Архимед закрыл книгу и встал из-за стола и вышел к доске.

— И так, выходите по одному, будем учить вас измерять числа. То есть, знавать сколько крови надобно, когда вы станете взрослыми, выживать вам.

А что было дальше, никто не знает, но пыли в тот день в комнате было очень много. Открытые окна, ветер по помещению.

Глава 33

В галактической вселенной, имени которой нет, где не всё так, как описывают, и не так всё, как выглядит, есть дверь волшебства. Всякий входящий в дверь превращается в спичечную коробку, в журавля, в нарцисс, в тележку, иль орла с семью лапками, а выходящий становится кем-то другим, перепутавшись телами с теми, кто входил. Открыв выход, иль вход, совсем не важно — сама дверь определяет какая из сторон вход, а какая из них выход, некогда бывшие люди, становятся не самими собой, а кем-то вроде таракана, ведь дверь определила их в людей, в дуршлаг, в стручок фасоли, а некоторых в пыль. В той пыли живут инопланетяне, ещё меньше пыли в миллиард раз — они строят корабли, путешествуют в моря, изучают вселенную вокруг себя — мир, в котором они летают, среди таких же пылинок и микробов, как сами. Создают науку, изучают законы физики, пишут книги, воспитывают детей. Увы, знать, что они лишь то, чем задыхаются астматики, они не могут. Как-нибудь в будущем они пролетят сквозь время по ветру и влетят в дверь волшебства и станут индюков, а может проросшим сорняком около выхода, и узнают, что вселенная больше, чем они предполагали.

Та сторона двери всё время меняется, становясь то горным и гладким, с тысячью скалами, откуда сползают живо-камни, некогда бывшие людьми и животными, а бывает, там образуется пустота — в той пустоте обитают множество удивительных существ. Дверь не может знать, каковы законы вселенных откуда существа прилетели, потому лепит из них свои законы, строит им тела, способности и определяет, кем, чему и кому быть. Так, маленький червяк попавший случайно во вселенную, может стать животным с орлиной головой, телом быка, и хвостом павлина, и скоростью бега гепарда, при этом, уметь плавать и светится в темноте. И мешок у него бывает, для потомства, как у кенгуру. И вместо того, чтобы уродить на свет себе подобного, в мешке может вырасти змея, ландыш или шариковая ручка с ножками кузнечика, дабы прыгать на свободе. Всяко входящего вселенная собирать не умеет, потому и предопределяет им свою роль в себе, вкручивает все конечности с других животных когда-то входящих сюда, делая из них монстров, так сказали бы мы, — но вполне нормальных существ для того измерения.