А вместе с тем, всего милю по дороге, где вешают кожу убитых заключенных, высушивают и накрывают столы вместо скатерти, есть море, как и на поверхности. Чёрное причёрное. На дне моря есть черная дыра, откуда из других вселенных попадают рыбы и животные — так, открываются новые виды, их ловят и делают из них ужин. Правда, как-то раз из такой дыры появилась Годзилла и съела половину горы, где жил Йети. Он обиделся, созвал заседание себе подобных и вышел на охоту. Целый месяц Йети создавали огромного робота, чтобы отомстить пришельцу, и вскоре, закончили. И вместо того, чтобы нападать, Годзилла влюбилась в этого робота. Пещерным людям пришлось отступить, ведь Годзилла нашла уязвимое место в роботе — задний, запасной вход. Несколько Йети утонули там, когда управляли роботом. Пришлось оставить робота, и, после этого, Годзиллу никто не видел. Он взял с собой партнершу и унёс её в черную дыру.

Было бы глупо, иметь такое пространство не знавать птиц. Птицы есть. Летающие шорты, парящие орлы-чайники, аисты-швабры, пеликаны-микроволновые печи, стрижи-колонки, чайки-бумеранги. Не спрашивайте откуда они здесь взялись. Они всегда жили здесь. Потому, их ловили и продавали в магазинах. Микроволновые печи стоило дороговато, за них просили по меньшей мере семнадцать чайников. А вот стоили шорты не так дорого, хотя поспорить с тем, что они были куда полезнее, никто не мог — надев их на себя, можно было летать по небу. А летающим, разве, не легче поймать и микроволновую печь и чайник? Никто не хотел красть место работы продавцов. Потому животные и люди, насекомые и тому подобные существа, могли летать только над морями. Над морями и летать было страшно и пугающе — вольная, свободная зона. Там водились акулы, которые выпрыгивали по меньшей мере на один километр, и охотились на таких, как они. Ведь шорты могли поднять всего на каких-то триста метров и не более.

Заглянем в море, как живут сами акулы. У них есть кухни и дома, посуда и дети, которых они отправляют каждое утро на занятие по охоте. Там их учат физике и алгебре, учат высчитывать угол наклона и гравитацию, силу притяжения и скорость ветра, чтобы не промахнуться при прыжке на поверхность. Дюжинная сила должна быть в хвосте и ластах у акул, чтобы долететь до жертвы. Потому, первое время, мамы и папы сами кормят их, а бывает, когда один из них заболевает, они съедают больного. Разумеется, в больницах можно купить адреналин, лекарство для поднятия силы. Косатки доброжелательно к ним относятся. Плата — два аиста за порцию. Акулы могут охотится, а косатки не работать. Уделять больше времени семье. Денег так таковых и нет в морях. Плата — жизнь. Плата — еда. Плата — время.

Кстати, о времени. Ужасные существа. Существа… вроде они мелкие, но стоит подпустить их к себе, они высосут из вас всё время. Жуткие комары и пылевые клещи. Они обитают в воздухе, летают где хотят и охотятся на кого они сами хотят. И самое страшное не в том, что они пьют кровь, а само время — существование. Для них нет разницы кого убивать, что уничтожать и где жить. Могут отнять как жизнь у дерева, так и у животных, у самолётов или зданий.

Стоит комарам вонзить хобот, — и самый неутолимый из этих чудовищ, может заставить заржаветь построенное вчера здание, — и оно обрушится. Или сесть на младенца, и младенец постареет на десять лет. Кожа сморщится, в глазах появится мука и страдание. Защиты от них нет. Все идёт к воле случая и удачи. Москитные сетки… смех да и только. Всего год за одно прикосновение, и сетка становится пухом и залетает в комнату, как и комар. А по полу заползают пылевые клещи. Их укус смертелен. Они не знают сытости. Поселившийся в кровати клещ уничтожает целое семейство, выжигает целые поля, заставляет отступать самых стойких. Но стоит ли их давить? Кто знает… Выгодно ли это?

Горилла однажды раздавил такого, когда выкидывал кости жертв начальника, и в небо поднялся вихрь ветра, и время улетучилось в разные стороны. Так, всего несколько дней спустя горилла узнал, а затем и рассказал всем в округе, как от раздавленного клеща пришла невидимая беда, — волна времени от вихря, прилипнув к зданию, дала обратный эффект, — и обратила время её вспять. И то место, где было здание, образовалась когда-то уничтоженная тюрьма, тысячу лет назад, с его убитыми заключенными и охранниками, — вернув их к жизни. Раздавленный клещ вернул время, но не тем. И в подземном городе снова обитают бандиты, и есть тюрьма.

Глава 36

Холодный ветер ударил по лицу, и я дал сдачу. Мы дрались целый день, ночью передохнули чуть-чуть, затем поужинали обещаниями и фаршированной надеждой, и снова приступили к избиению друг друга. Большой, круглый, но слегка квадратный фингал красовался на лице ветра, на мне ничего не красовалось, ведь я был против того, чтобы меня красили.

Когда в следующий раз на меня нападал ветер, я изворотливо уклонялся от его кулаков. Злость ветру не помогало, стоял возле калитки, ел пирожки с луком и смеялся, «каков же он косой, не может попасть по лежащему», усмехался тот постоянно. На него затем упала комета и раздавила к черту. Никогда бы не подумал, что черти умеют радоваться. Над их головами, над адом, высунулся огромнейший прыщ, похожий на вымя коровы, и оттуда вылез злость, словно кетчуп из упаковки. А черти тому и рады были, они наперчили его и отрезали кусок кожи, отправляя в глотку. Комета потом, встала, отряхнулась, залезла на батут и улетела по своим делам.

Но несмотря на это, я, был червяком изворотливым, так и танцевал лёжа, как эпилептик, то в одну, то в другую сторону, — ветряные удары не доставали, — пока кто-то не поднял меня с земли сжав за череп. Это чудовище взяло меня за голову, и насадила на крючок, тихонько теребя моё тело вниз-верх. Когда я вылез, и было хотел уползти и больше не видеть этого монстра, он поймал меня в последний момент и снова насадил в мою задницу очередной крючок и кинул в воду. Не хватало ему, меня унизить так, — ужас, что творилось у меня внутри, — так он ещё пытался, не веря в то, что покончил со мной, утопить, точно и наверняка!

Пытался он, разумеется, долго, — я всё время дёргал за леску, и он быстро вытягивал меня из-под воды, я делал вдох, и снова уходил под воду — да вот только, когда я снова вытащил крючок из себя, затем дёрнул леску, — первым делом, что я сделал вынырнув из-под воды, пнул то существо по животу, от чего тот упал, скрючился, покраснел и стал яблоком. Он ухватился за колено обеими руками и начал плакать. Было уже поздно. Я сделал в нём дырку и поселился жить. Сначала, я увидел дырку сзади него, значит там кто-то уже селился, и залез туда, там воняло, но вполне уютно, как у меня в прошлом доме. Вгрызся в кишки, сделал дырку в живот и пополз к лёгким. Мама всегда предрекала мне светлое будущее, но здесь было темным темно, как во сне у мертвеца.