Шрифт:
Неужели она объединилась с этим смазливым слизняком и решила провести его?
– Что случилось? – спросила Лили, заранее зная ответ. Алан Паркмен, источник вечных неурядиц.
Сэм сложил свои толстые ладони и криво усмехнулся.
– В той сумке, что ты передала мне, детка, кое-что отсутствует, – проговорил он. – Теперь я пытаюсь выяснить, в чем дело.
Сэм метнул на Алана взгляд полный такой злобы и презрения, что Алан скорчился на стуле. У Лили засосало под ложечкой.
– Расскажи мне, детка, была ли у этого паршивца возможность как следует покопаться в сумке? – Сэм перевел глаза на Лили.
Лгать было бессмысленно. Монотонным голосом Лили принялась перечислять события с того момента, как она проникла на виллу Уэзерби. Лили очень не хотелось в присутствии охранников рассказывать Сэму о нахальном поведении Алана, но у нее не было другого выхода.
– Значит, ты предложил ей присвоить мои денежки? – проговорил Сэм, оглядывая Алана с ног до головы.
Алан молчал, проклиная несчастливую звезду, под которой он родился.
– Ладно. – По бесстрастному лицу Сэма пробежала рябь. – Оставьте нас.
Охранники вышли из кабинета. Алан с заметным облегчением расправил плечи. Кажется, наказание откладывается…
– А теперь говори, куда ты дел камешки, – прошипел Сэм, наклонившись вперед.
Алан подскочил на месте. Лили отвернулась, не в силах наблюдать за ним. Значит, он не просто прикарманил часть денег Уэзерби, но и присвоил кое-что из драгоценностей. Идиот. Ведь ради них они и влезли в этот дом…
– Я ничего не брал! – взвизгнул Алан. Только посмотрел, все ли в порядке!
– Ты подсыпал мне что-то в кофе, – с отвращением проговорила Лили.
– Ты чокнулась! Всю ночь не спала и вырубилась. При чем тут я?
Лили развела руками. Конечно, есть только его слово против ее. Кому поверит Сэм?
– А что именно пропало? – спросила девушка. – У тебя есть точный список драгоценностей Уэзерби, Сэм?
– Да, – с жадностью подхватил Алан, – ты же знаешь, что было в том сейфе…
– В семье Уэзерби хранится древняя реликвия, рубиновый гарнитур – серьги, колье, кольцо и два браслета. – Сэм нехотя разлепил толстые губы. – Редкость баснословной стоимости, причем работа стоит намного больше камней.
Восемнадцатый век…
Лили молча ждала продолжения.
– Эти драгоценности были нужны мне больше всего.
Ты мог бы сказать мне об этом, Сэм, с упреком подумала девушка.
– Она была одна в машине, когда я заказывал еду в кафе. – Алан поднял голову и облизал губы. – Она спокойно могла вытащить из сумки все, что угодно, и перепрятать.
Лили скривилась. Жалкий тип. Неужели он не понимает, что «понтиак» вывернут наизнанку и найдут все, что он спрятал? Подставлять ее не имеет смысла – Алану Паркмену не под силу провести Сэма.
– Мне очень нужны эти драгоценности, – ровным голосом произнес Сэм. – Я обещал одному человеку…
Лили хорошо знала Сэма и впервые в жизни немного испугалась. Она никогда не лгала ему, но что если он поверит Алану, а не ей?
– Кто-то из вас сильно подвел меня. – Сэм тяжело вздохнул. – Я оставлю вас наедине, чтобы вы смогли придумать красивую версию. Убедительную.
Сэм встал и вышел из кабинета, даже не посмотрев в сторону Лили.
4
Мэтью успел в школу как раз к окончанию последнего урока. Не заходя в свой кабинет, он ринулся на третий этаж переговорить с Лилиан. Вопрос с учеником, которого поймали с поличным, разрешился легко, но ему пришлось провести несколько часов в участке, улаживая необходимые формальности. Мэтью надеялся, что за время его отсутствия в Марбл Хэйвен не произошло ничего непоправимого.
Он с шумом распахнул дверь кабинета математики. В комнате не было никого, кроме Лилиан. Она неторопливо складывала учебники в портфель, резкий звук открываемой двери заставил ее лишь чуть-чуть повернуть голову.
– Добрый день, Мэтью, – лучезарно улыбнулась девушка.
У Мэтью камень с души свалился. Вряд ли бы она стала улыбаться, если бы первый день прошел плохо.
– Привет, Лилиан. Как дела?
– Отлично.
Щелк. Она застегнула портфель. Мэтью не верил собственным ушам. Отлично? Разве такое слово может быть применимо к работе в Марбл Хэйвен? Особенно к первому дню работы? Видимо, удивление Мэтью настолько явно было написано на его лице, что Лилиан вдруг рассмеялась и спросила: