Внезапно тяжесть чужого , отвратительно пахнущего тела исчезла. Грязно выругавшись, насильник поправил одежду и исчез. Мишель даже не заинтересовалась тем, почему он не взял ее, так было плевать.

И только подтянув колени к животу, обняв их, девушка поняла, что руки у нее свободны. Она неловко села, огляделась. Вот оно. То, что ей так необходимо, чтоб освободиться, наконец. Тележка с рассыпавшимися инструментами по-прежнему валялась на боку. Мишель добралась туда ползком. Ей надо совсем чуть-чуть, чтоб освободиться. Чтоб не ощущать больше на своей коже грязных рук. Не допустить того, окончательного ужаса, после которого все станет бессмысленным. И отомстить. Да, когда Губернатор вернется сюда в очередной раз, его будет ждать сюрприз.

Андреа.

Андреа знала, что никогда не забудет эту картину. Подвал, наполненный диким , ужасным смешением запахов: тлен и кровь. Она застыла, увидев клетку с ходячей. Мишель была права. А она до последнего не верила, никак не могла поверить, что мужчина, с которым она делила постель, на самом деле сумасшедший… Потом она обратила внимание на кровь. Крови было много, очень много, и женщина решила, что они опоздали. Она рванула внутрь, страшась увидеть в клетке тело Мишель, когда услышала тихий смех.

Мишель сидела возле опрокинутой тележки с инструментами, абсолютно голая, избитая, с всклокоченными волосами, покрывающими ее густой спутанной мантией до поясницы. И с окровавленными руками. Именно на них она смотрела и смеялась.

Позже Андреа признавалась, что именно в тот момент она начала седеть. Эта дикая картина всегда будет перед глазами. Из ступора женщину вывела подруга. Мишонн ввалилась в подвал, мгновенно оценила ситуацию:

– Что встала, вяжи ей руки, вон бинты валяются, одень свою рубашку и веди наверх, пока никто нас не застукал. А я здесь разберусь.

И , заметив, что подруга как-то вяло реагирует на ее слова, не в силах оторвать взгляд от находящейся в прострации Мишель, прикрикнула:

– Живо, блядь!

Андреа, никогда ранее не слышавшая, чтоб Мишонн даже голос повышала, не говоря уж о том, чтоб выругаться, подскочила на месте, бросилась к Мишель, тихо приговаривая, начала перевязывать ей запястья. Потом содрала с себя рубашку, оставшись в майке, накинула на никак не реагирующую на внешние раздражители подругу, и силой повела ее наверх, продолжая бормотать какую-то утешительную успокаивающую чушь.

Мишонн проводила их взглядом, потом повернулась к клетке и вытащила катану.

Мерл.

– Ну че, долго еще, Брауни?
– Мерл поерзал на сиденье, проверил пальцем заточку лезвия на протезе.

– Примерно два часа, впереди еще городишко, маленький такой.
– Мартинез покосился на Диксона, - да не прыгай ты, amigo…

– Заткнись, блядь.
– Мерл был недружелюбен. Его бесило все : незапланированная задержка в пути, когда пришлось объезжать стадо, необычно крупное, движущееся с ними параллельным курсом, странно молчаливый Шейн, практически навязавшийся с ними ( он бы предпочел Гризли, хоть поговорить можно), брат, с совершенно никаким выражением на небритой физиономии едущий впереди, на байке.

Дерил бесил особенно сильно: Мерлу было знакомо такое отсутствующее выражение на его лице, и ничего хорошего это не предвещало. Ни для кого. Похоже, что когда они доедут до места, за братухой придется смотреть. Это тоже бесило, Мерл привык полагаться на Дерила, хоть он, говнюк, и подвел его своим диким поступком, но до этого-то не лажал!

Тут байк внезапно мигнул фарой, съехал на поворот к городу.

– Куда это он?
– Мартинез повернул руль, - мы же хотели объехать по обводной…

– Увидел, походу, че-то, - Мерл пригляделся к прибавившему ход байку, - давай-ка не спать. Слышь, шерифчик?

– Говорил тебе уже, не называй меня так… - судя по голосу, Шейн был основательно не в духе.

– Да вот, блядь, перебирать буду, как мне тебя называть, - внезапно разозлился Мерл, - может, дорогой? Или красавчик? Или сладенький? О , точно, сладенький!

Шейн.

Шейн на заднем сиденье отчетливо скрипнул зубами, ничего, впрочем, не отвечая. Он уже понял, что Мерла несет на нервяке, и решил не нарываться. Смысла не было: после перепалки, где легко можно было дойти до оскорблений, смываемых только кровью, ожидалась просто еще одна драка, а времени на такое пустое дело сейчас не было. Сначала решить вопрос с Мишель. Ну а потом…

Шейн не был злопамятным, но агрессия, накапливаемая все это время, требовала выхода. Он в очередной раз подумал, что правильно поступил, уехав хоть на время. В тюрьме становилось все невыносимее.

Бывший друг, наглаживающий живот Бывшей Самой Большой Любви в его жизни… Абсолютное, ничем не замутненное счастье в ее глазах… Воспоминания о похожем выражении глаз, когда она была с ним, Шейном...Дикое желание все кромсать, крушить, стрелять.

Он уже много раз подумывал об уходе. Но куда? Неизвестность за воротами укрепленного и безопасного жилья не могла испугать только абсолютно безбашенного человека.