Триша не соврала: ванну установили. Она была несколько старомодной, большой и круглой, с массивными львиными лапами. Лютер включил воду во весь напор, и из крана полилось нечто бурое.

— Пробей Корделию Боулден и вышли мне всю информацию, что найдешь, — сказал он.

— Не заговаривай мне зубы, Лютер. Лучше покажи свои, — потребовала она.

— Знаешь, эти проверки унизительны, — сказал он, стаскивая джинсы одной рукой.

Нужно устроить отвлекающий маневр. Зубы, глаза — все это Джессика видела и не раз. Но если он покажет ей что-нибудь еще, приправив это порцией романтики, которую она так любит, то все получится.

Быстро метнувшись в спальню, Лютер схватил пару горящих свечей и побежал назад.

— Это совершенно обычная стандартная процедура, которую ты регулярно проходишь уже который год, — вещала Джессика. — И только сейчас вдруг увидел в этом унижение? Звучит подозрительно.

Вода посветлела, и Лютер заткнул пробкой слив.

— Мир изменился, — сказал он. — Я требую к себе уважения. Если я не такой как все, это не значит, что я не человек!

— Ну-ну, — ответила Джессика. — Давай, упрекай меня в нетолерантности. А дальше что? Захочешь оскар? Или на обложку журнала для девочек? Лютер, ты вампир, ходячая угроза.

— Еще недавно ты хотела сбежать со мной вместе и стать такой же, — напомнил он, ставя свечи на край ванны.

— Это был порыв, — вздохнула Джессика.

— Всего-то? — наигранно обиделся Лютер. — Я думал, у нас все куда серьезнее. Я никак не пойму, что ты чувствуешь ко мне…

Обычно после этих слов Джессика седлала любимого коня и начинала бесконечный монолог, и в этот раз поступила так же.

— Понимаешь, Лютер, когда мы только познакомились, двадцать лет назад, а как будто сейчас, я подумала, что мы сможем стать друзьями…

Положив телефон на пол, Лютер снял остальную одежду и влез в ванну.

Горячая вода обжигала, но так даже лучше — камера запотеет.

— … а потом я вдруг поняла, что не только я помогаю тебе, но и ты мне. Кажется, ты единственный, кто по-настоящему слышал меня, видел меня…

О да, и сейчас она посмотрит и на него тоже. Лютер быстро расчесал пальцами волосы, Джессике они нравились. Облизнул губы, тронув языком клыки. Вроде бы не торчат.

— … а потом, когда я разводилась, ты поддерживал меня как никто…

Вот она ему тогда вынесла мозг, конечно. Он просился на каждое дело, только бы оказаться подальше. Все же телефон можно отложить в сторонку и заняться своими делами.

— …и поэтому мы не сможем быть вместе, — проговорила Джессика. — Роберт никогда не поймет. А он мой малыш, и всегда им будет.

— Как скажешь, — ответил Лютер.

Хоть бы Рокси сейчас не пришла. Она вряд ли станет ждать долго. Не с ее характером.

— Включи видеосвязь, — попросила Джессика.

— Только я не одет.

— Мне нужны только твои глаза и… — Джессика сдавленно пискнула, когда он включил камеру, специально повернув телефон вниз.

— Я принимаю ванну, — ответил Лютер. — Поэтому не включал видео, чтобы не смущать тебя зря. Непищевые удовольствия, как ты и говорила. Ты же знаешь, как мне важно все то, что ты говоришь, Джессика, правда?

Она молчала, и он видел, как расширились ее глаза. Хорошо, что он был в прекрасной форме в момент обращения.

— Прости, руки мокрые, скользят, — Лютер повернул телефон, но скосил его чуть в сторону.

— Там свечи? — пискнула Джессика.

— Электричества пока нет. Я в доме, который купил по твоему совету. Еще одно непищевое удовольствие, которое обошлось мне совсем не дешево. Наверное, оно того стоит. Но мой дом пуст, и я так одинок. Ох, прости… Как бы не выронить его вовсе, — снова мазнул камерой по торсу и ниже. — Жаль, что тебя нет рядом, — решил он ее добить. — Здесь полно места и на двоих. Свечи, ванна, романтика… Я бы помассировал тебе плечи, вымыл волосы… У тебя прекрасные волосы, Джессика.

— Лютер, я, конечно… — пролепетала Джессика. — Просто у меня есть обязанности… Субординация…

Он горько вздохнул, заодно прикрыв глаза рукой.

— Вот именно. Я всего лишь часть твоей работы. Строчка в отчете. Сухие буквы. Смотри же на зубы, как ты хотела, — слегка вздернул губу, — ты считаешь меня животным, да? Хищным зверем.

— Лютер, это вовсе не так…

— Да ладно, я привык. Сто лет одиночества. И неизвестно, сколько еще впереди, — он слегка потряс телефоном, как будто у него задрожали руки от эмоций. — Созвонимся утром. Корделия Боулден, не забудь. Целую…