– Сбрендил, это уж точно.

– "Смейся, паяц, над разбитой любовью!" - дико завыл Гэллегер срывающимся голосом.
– О, черт!

– "Слава, слава, аллилуйя!
– с готовностью поддержал дед.
– Слава, слава, аллилуйя!"

– "Смейся, паяц..." - еще раз попытался Гэллегер.

– "И дух его живет средь нас!" - проблеял дед, душа любого общества.
– Когда я был молод, то неплохо подпевал. Давай попробуем дуэтом. Ты знаешь "Фрэнки и Джонни"?

Гэллегер едва сдержался, чтобы не разрыдаться. Окинув старика ледяным взглядом, он прошел на кухню и открыл банку с пивом. Холодная жидкость с мятным привкусом освежила его, но не ободрила. Петь он не мог. Во всяком случае так, как Фирес. Машина просто-напросто не работала. Вот тебе и обратная мозговая связь!

Со двора донесся возглас деда:

– Эй, что я нашел!

– Нетрудно догадаться, - угрюмо ответят Гэллегер и вплотную занялся пивом.

Полиция явилась через три часа, в десять. Задержка объяснялась просто: тело исчезло из морга, но пропажу обнаружили не сразу. Начались тщательные поиски, разумеется, без результата. Прибыл Махони со своей командой, и Гэллегер показал им на двор.

– Он лежит там.

Махони окинул его яростным взглядом.

– Снова эти ваши фокусы, да?!
– рявкнул он.

– Я здесь ни при чем.

Наконец полицейские вышли из лаборатории, оставив худощавого светловолосого человечка, который задумчиво разглядывал Гэллегера.

– Как дела?
– спросил Кэнтрелл.

– Э-э... хорошо.

– Вы что, спрятали где-то еще пару этих... игрушек?

– Тепловых излучателей? Нет.

– Тогда как же вы убиваете этих людей?
– плачущим голосом спросил Кэнтрелл.
– Я ничего не понимаю.

– Он мне все объяснил, - сказал дед, - но тогда я не понимал, о чем он говорит. Тогда нет, но сейчас, конечно, понимаю. Это просто изменение темпоральных линий. Принцип неопределенности Планка и, вероятно, Гейзенберга. Законы термодинамики ясно указывают, что вселенная стремится вернуться к норме, которой является известный темп энтропии, а отклонения от нормы должны неизбежно компенсироваться соответствующими искривлениями пространственно-временной структуры ради всеобщего космического равновесия.

Воцарилась тишина.

Гэллегер подошел к раковине, налил стакан воды и медленно вылил себе на голову.

– Ты понимаешь то, что говоришь, верно?
– спросил он.

– Разумеется, - ответил дед.
– Почему бы и нет? Обратная мозговая связь передала мне твой математический талант вместе с необходимой терминологией.

– И ты скрывал это?

– Черт побери, нет, конечно! Мозгу нужно какое-то время, чтобы приспособиться к новым способностям. Это вроде клапана безопасности. Внезапное поступление совершенно нового комплекса знаний могло бы полностью уничтожить мозг. Поэтому все уходит вглубь; процесс длится часа три или около того. Так оно и было, верно?

– Да, - подтвердил Гэллегер.
– Так.
– Заметив взгляд Кэнтрелла, он заставил себя улыбнуться.
– Это наша с дедом шутка. Ничего особенного.

– Гмм, - сказал Кэнтрелл, прищурившись.
– И только-то?

– Да. Всего лишь шутка.

Со двора внесли тело и протащили его через лабораторию. Кэнтрелл сощурился, многозначительно похлопал по карману и отвел Гэллегера в угол.

– Покажи я кому-нибудь ваш излучатель, Гэллегер, и вам крышка. Не забывайте.

– Я не забываю. Что вам от меня надо, черт возьми?

– О-о... я не знаю. Такое оружие может здорово пригодиться. Никто не знает заранее... Сейчас столько ограблений. Я чувствую себя увереннее, когда эта штука лежит у меня в кармане.

Он отодвинулся от Гэллегера, заметив входящего Махони. Детектив был явно обеспокоен.

– Этот парень со двора...

– Что с ним?

– Он тоже похож на вас. Только старше.

– А как с отпечатками пальцев, Махони?
– спросил Кэнтрелл.

– Ответ заранее известен.
– буркнул детектив.
– Все как обычно. Узор сетчатки тоже совпадает. Послушайте, Гэллегер, я хочу задать вам несколько вопросов. Отвечать прошу четко и ясно. Не забывайте, что вас подозревают в убийстве.

– А кого я убил?
– спросят Гэллегер.
– Тех двоих. что исчезли из морга? Нет corpus delicti. Согласно новому кодексу, свидетелей и фотографий недостаточно для установления факта.

– Вам хорошо известно, почему его приняли, - ответил Махони. Трехмерные изображения принимали за настоящие трупы... Лет пять назад был большой шум по этому поводу. Но трупы на вашем дворе - не картинки. Они настоящие.

– И где же они?

– Два были, один есть. Все это по-прежнему висит на вас. Ну, что скажете?

– Вы не...
– начал Гэллегер, но умолк. В горле его что-то дрогнуло и он встал с закрытыми глазами.
– "Мое сердце принадлежит тебе, пусть знает об этом весь мир, - пропел Гэллегер чистым и громким тенором.
– Меня найдешь ты на своем пути, как тень, не покидающую никогда..."

– Эй!
– крикнул Махони, вскакивая.
– Успокойтесь! Вы слышите меня?

– "В тебе всей жизни смысл и блеск, молчание и мрак, песнь..."

Перестаньте!
– заорал детектив.- Мы здесь не для того, чтобы слушать ваше пение!