– Продать квартиру-то, конечно, можно, - женщина покачала головой, с кряхтеньем поднимаясь со стула, забирая опустевшую тарелку и с горкой наполняя её потушенной с колбасой капустой. – Продать дело нехитрое, вон, Никитишна давеча интересовалась, не продаётся ли в нашем районе квартирка. Петечка-то её, младшенький, девицу привёл, а та такая гонористая, не хочет жить с Никитишной, отдельное жильё подавай!

Алексей меланхолично подумал, что с острой на язык, во все щели сующей любопытный нос и вечно всем недовольной Никитичной смог бы ужиться только что глухонемой Герасим, да и то не факт. Потом вспомнился поселившийся в квартире после смерти Лики хаос, и щёки опалил стыд. Прежде чем продавать квартиру, её следовало бы хоть немного почистить.

– Петечка по образованию-то строитель, он своей мадаме квартирку под ключ сделает, - продолжала ворковать Виталина Геннадьевна, деловито гремя чайником и споро выставляя на стол сушки, помнящие ещё строительство Петербурга, - так что покупать готовые хоромы ему резона нет. Ему бы чего-нибудь попроще, чтобы ремонт сделать и вселиться. У тебя-то, поди, ремонта давно не было?

Алексей кивнул, пытаясь вспомнить, когда проводил освежающий ремонт. Кажется, это было сразу после того, как они с Ликой въехали в квартиру, а это было…

– Вот и славно, - ничуть не смущаясь немногословности гостя благодушно объявила соседка, - тогда сейчас кушай, чай пей, а потом пойдём квартирку твою смотреть. Я всё сама внимательно рассмотрю и самым обстоятельным образом Петечке перескажу, во всех, как говорится, подробностях.

«Да кто бы сомневался», - усмехнулся Корсаров, понимая, что не далее, как сегодня вечером весь район будет в курсе его личной жизни во всех бытовых подробностях. Как бы избежать допроса в собственной квартире? Алексей машинально посмотрел на бодро тикающие на стене ходики и виновато улыбнулся:

– Вы простите, Виталина Геннадьевна, мне бежать пора. Давайте я вам ключ оставлю, вы квартиру без меня посмотрите, хорошо?

Почувствовав, что жертва ускользает, женщина неодобрительно поджала губы:

– А если чего пропадёт и ты обо мне плохо думать станешь?

– Да что вы, - Алексей прижал руку к груди, вовремя прикусив язык и не добавив, что ему не настолько постыла жизнь, чтобы с соседкой отношения портить. – Вот, держите ключ, я дверь на один поворот закрываю.

Виталина Геннадьевна, по-прежнему неодобрительно поджимая тонкие, выцветшие от времени губы, неохотно приняла обычный светлого металла ключ с двойными бороздками и рельефным краем.

– Спасибо большое, было очень вкусно, - скороговоркой выпалил Алексей, опять взглянув на часы и прикидывая, какими задворками пробежать, чтобы свести к минимуму опоздание к Никите. Выходило, что придётся бежать Купцовым переулком, не самым благополучным районом города. Ну да ладно, следователя, хоть и бывшего, солидные люди тех мест наверняка помнили, а значит без острой необходимости трогать не станут. А от мелкой шушеры отмахнуться можно, навыки фронтовые тоже плесенью не покрылись за годы мирной жизни.

«Продам квартиру и начну жизнь с чистого листа, - Алексей спрятал руки в карманы, ветерок был сильным и знобким, хоть в небе и жарило ещё по-летнему горячее солнышко. – Будет новая работа, найду новое жильё, всё будет новым, кроме отражения в зеркале, разумеется».

Корсаров усмехнулся и решительно свернул в пахнущий сыростью и отходами даже в самый знойный день переулок, носящий незаслуженно гордое название Купцов. Купцы если когда в такие трущобы и забредали, то точно не по своей воле. И не на трезвую голову. И вряд ли уходили из этих мест в целости и с сохранными кошелями.

Правила дорожного движения, о которых на главных улицах и проспектах помнили даже карапузы, в этом переулке теряли свою значимость. Машины ездили, как хотели, резкими гудками разгоняя нерасторопных пешеходов, тощих бродячих собак и толстых голубей, которые лениво взмахивали крыльями и с видом снисходительного одолжения отлетали в сторону. В последний момент Алексей успел выдернуть из-под колёс обшарпанной иномарки, из-за многочисленных вмятин и толстого слоя грязи потерявшей свой первоначальный цвет, тощую чумазую девчушку. Водитель с видимым трудом открыл окно и обматерил Лёшу, но девчушка в ответ разразилась такой визгливой площадной бранью, что мужчина, не дослушав до конца один особенно головокружительный оборот, поддал газу и умчался прочь.

– Козлина, - пигалица сплюнула на землю, воинственно шмыгнула носом и коротко кивнула опешившему от неожиданности Алексею. – Бывай, дядя, да за кошельком присматривай, а то сопрут.

«О времена, о нравы, - Корсаров покрутил головой, - а ведь на вид этой пигалице нет даже восьми! Правду говорят: беспризорники рано взрослеют».

Алексей встряхнулся, отвлекаясь от невесёлых размышлений, прикинул по расположению солнца, который час. Конечно, по часам это сделать было бы гораздо проще, но телефон Лёша оставил дома, а наручных часов он не носил, привыкнув в армии к тому, что запястья всегда должны быть свободны. И пошёл вперёд, уворачиваясь от снующих под ногами детей, собак и выскакивающих из-за угла машин.