– Абсолютно взаимно.

Иосиф выпрямился и присмотрелся к Джеку. Он зауважал парня сильнее, чем минуту назад.

В брюхе самолёта, в эконом-классе, не было ни одного свободного места. Все уселись. До вылета оставались считанные минуты. Ручная кладь у всех либо под ногами, либо в руках, либо в ящиках над головами.

Старик думал, о чём сказать. Он явно что-то скрывал. Внешне он не ёрзал. Но внутреннее колебание ощущалось. Он обходил основную мысль и начал сбоку:

– Понимаешь?

Да отстанет он или нет?

– Что именно? – Джек не хотел потерять своё крутое место.

– Мы купили четыре билета.

Вот дела. Парень не мог это отрицать. Да хоть сто.

– Но вас же всего трое.

– Хм, – ухмыльнулся Иосиф, – всего трое. Так и есть, да, нас трое. И мы планировали хороший настрой. Нам же не к лицу расстройство, правда?

Иосиф тщетно ждал реакцию на своё остроумие со стороны коллег.

– Неплохо звучит, да? – по-прежнему тишина.

Эти простые смертные никогда не понимали его юмора и через раз хихикали из лести. Но не в этот раз.

– Четыре билета. На троих. Понимаешь? – снова сказал он Джеку.

– Ага. Четыре?

– Да. На троих. Четыре билета. Ой. А, да. На троих. Я уже запутался. В общем, нас трое, а билета – четыре. Вот. Чтобы рядом никого не было. Понимаешь ты или нет?

– Четыре, – внушительно подтвердил Джек.

– Наконец-то понял, – старик вздохнул с облегчением.

– Да, – сказал Джек, – было непросто, но я понял.

Иосиф слегка сжался.

Мужчина, похожий на итальянца, решил вмешаться в разговор. Без его «иностранной» помощи эти двое не разберутся. Бандитским тоном он пальнул:

– Парень. Ты не понимаешь, – он локтями опёрся на стол и придвинул лицо, – четыре на троих. Понял?

Изо рта у него шёл неприятный запах. Джек очень озадачился: ситуация едва ли разрешима.

«Итальянец» щёлкнул пальцами по обеим сторонам перед лицом Джека, указывая на его невменяемость. Джек посмотрел на эти щелчки. К горлу поршнем поднималось негодование. Иосиф почувствовал левым плечом тепло – это прилив крови к лицу Джека – и по-отцовски заступился за него:

– Не приставай к парню.

Он попечительно, с сочувствием, спросил Джека:

– Ты же понял?

Эта обходительность старика бесила Джека только сильнее. Красное лицо выжимало пот. Вдох-выдох. Он снизил градус внутреннего гнева и сказал:

– Ага. Четыре на троих. Не три на четверых, а четыре. Это лучше.

«Итальянец» удовлетворился ответом и откинулся на спинку. Он высказался тембром мафиози:

– Он наконец понял.

Их взгляды с Джеком сцепились. «Итальянец» сдался и почти сразу торопливо отвёл взгляд.

Женщина посмотрела на Джека как на милую дочь. От такого взгляда на его спине будто вырастали драконьи шипы. Но она умилялась ещё сильнее. И здесь хоть плачь, хоть смейся.

В общем, был найден компромисс.

Стюардессы и стюард выступили с известным пантомимическим номером – уроком безопасности. Все смотрели. Защёлкали ремни. Самолёт медленно поехал в сторону взлётной полосы.

Временное молчание.

Четыре соседских глаза напротив Джека – мужчина и женщина – любовались им каждый по-своему. Было ощущение, что этот мужчина в бриолине – «итальянец» – специально плохо смыл подводку с глаз после спектакля, чтобы люди думали, будто это его естественный взгляд. Он сделал хорошо отрепетированное движение: слегка оголил белые зубы, чтобы показаться Джеку вежливым. Точнее, чтобы Джек показался себе невежливым в сравнении с ним. Эта белоснежность улыбки и слишком аккуратная эспаньолка выводили из себя и вызывали недоверие. Весьма серьёзное испытание – видеть такого типа: его выщипанные брови добряка и ужасную улыбку с неживой искренностью. Трудно стерпеть и не врезать ему просто так. За то, что он есть. Хорошо, что он у другого края, а не возле иллюминатора. Пусть разница небольшая, но она есть. Самолёт подплывал к взлётной полосе.

Иосиф разбавил молчание:

– Что ж, знакомься. Ты, наверное, узнал их. Это Мария, а это Дмитрий.

Джек закивал головой, показывая видом, что услышал старика. Старик Иосиф не понял, почему парень кивает так равнодушно.

– Узнал? – спросил Иосиф по-отцовски.

– Кажется, нет, – ответил Джек.

Иосиф внутренне ликовал: такой ответ осадил этих двух. Он наслаждался их досадой и еле сдерживал ликующую улыбку, маскируя своё чувство обходительностью.

– Это знаменитые артисты, – Иосиф оглядел актёров.

Дмитрий слегка подбросил выщипанную бровь.

«Итальянец» был оскорблён дерзостью Джека: можно ничего не знать о пирамидах и Олимпии и спокойно жить; но не знать Дмитрия – это признак тотального бескультурья. Каким надо быть идиотом, чтобы не знать меня! Но приходилось мириться – не скажешь ведь – какого чёрта ты меня не знаешь, тупица.

Иосиф наградил Джека любезной улыбкой и дружелюбно спросил:

– А почему тебя зовут Джек? Ты же не похож на иностранца.