– Да, – тут Малка почти не соврала, она немного постояла по колено в воде, пока был отлив.

– Долго?

– Ну… не очень.

– А почему?

– Ой, меня тут вроде папа зовет. Я пошла, ага?

– Ну давай, доченька, веселее, – попрощалась мама и дала отбой. Малка медленно запихнула телефон в карман шорт. На самом деле ей не хотелось прощаться, но и говорить дальше было невозможно. Почти как с Алкой, только здесь она сама автор «океев», «прикольно» и кучи смайликов…

Еще в начале этого учебного года никто и не подозревал, чего Малка вытворит. Какое там ОГЭ провалить – она и за контрольные-то двоек никогда не получала! Не то чтобы училась прямо супер, но всегда умела себя, если надо, заставить потрудиться. В детстве к дисциплине мама приучала, потом – тренера по плаванью. Понятное же дело, на соревнованиях без этого никуда: попробуй-ка себя пожалеть во время заплыва кролем на пятьсот метров! Так и утонешь посреди бассейна!

Но с восьми до тринадцати лет все получалось хорошо. И на соревнованиях Малка места брала – несколько медалей и грамот дома висят, – и по школе все успевала, и даже (сейчас это совсем странно вспоминать) всю свою команду по плаванью подбадривала! У Малки характер всегда был, что называется, ровный: где другие девчонки страдали или злились, она старалась рассуждать разумно, а если не получалось, разговаривала мысленно со Старинным Волшебником, давала сама себе от его лица мудрые советы и успокаивалась. Алка, когда проигрывала, каждый раз звонила ей и ревела: «Ну на фиг это плаванье, больше не пойду никуда! Прямо сейчас тренеру позвоню!» Малка отзывалась снисходительно: «Это ты просто сейчас расстроилась. Представь, что будет, если ты сначала Леночке нашей ляпнешь, что уходишь, а потом передумаешь? Лучше со мной поболтай». Алка еще несколько раз кричала, что плаванье все равно бросит, а потом действительно остывала…

Милана от проигрышей не рыдала, но просто любила все за Малкой повторять: слова, жесты, прическу (хотя она низенькая и с прямыми темными волосами, а Малка высокая, светлая и кудрявая) и даже одежду. Сама Малка это заметила позже всех, только когда Милана пришла в купальнике ровно такого же цвета и такой же шапочке. Девчонки начали было зубоскалить про повторюшу-дядю-хрюшу, но Малка им сказала, чтобы прекратили: если хочется, пусть повторяет, зачем издеваться. Ее тогда послушались, потому что все в то время старались ей понравиться. Рыжая зубастая Катюшка, например, печеньками и жвачкой угощала, Ия хвалила, как Малка классно плавает…

А Остромир Радулов (бедняга он все-таки со своим именем) то видео смешные слал, то по химии на лабораторках помогал реактивы наливать. Не то что он Малке особо нравился, но приятно было. До того, чтобы в кого-то по-настоящему влюбиться, она, наверное, еще не доросла (хотя подруги вовсю трепались «о мальчиках»), ну и некогда было: то школа, то плаванье… Только если… ну… Старинный Волшебник, но он же ненастоящий.

А потом вдруг появилось предчувствие. Они у Малки бывали двух видов: приятные и неприятные, но неприятные чаще – как у всех, наверное. И почти всегда сбывались. Висит-висит где-то над головой в воздухе такой темный сгусток, а потом – бах – и что-то происходит. Или тройку влепят, или соревнование продуешь, или телефон потеряешь… Но как-то оно случалось – и проходило.

А тут, в девятом классе, началось. Малка осенью резко выросла, похудела, дурацкие предчувствия стали возникать на каждом шагу, пока не слиплись в одно большое ожидание чего-то НАСТОЛЬКО плохого, что и сказать было нельзя. По крайней мере, перед разводом родителей она и половину подобной жути не ощущала (тем более, папа и раньше не очень с ними общался, все ездил куда-то выступать). И самое главное, Малка никак не могла уловить, откуда исходит угроза.

И не улавливала – до очередного заплыва баттерфляем на сто метров, в котором она, между прочим, могла и победить, а там было бы недалеко до всероссийских соревнований… Малка помнила, как подошла к бортику бассейна, привычно посмотрела на подруг, на колышущуюся зеленую поверхность, и что-то внутри нее сложилось, как пазл, в четкие буквы: «НЕ ЗАХОДИ В ВОДУ».

Сначала она, как привыкла, попыталась пересилить себя, но у нее просто начали трястись и руки, и ноги, а с места тронуться не удалось. Малка стояла и тупо рассматривала рубчатый, чтоб не скользил, бортик, с какими-то черными точками на грязно-белом фоне. Звуки все заглохли, только в одном ухе жутко зудело. Девчонки уже нырнули и баламутили бассейн, зрители соревнований – тренера и родители – удивленно пялились на тощую, долговязую, трясущуюся девчонку. Тренерша с нежным прозвищем Леночка, широкоплечая, с белым «ежиком» волос и будто вытесанным из камня лицом, глядела на ученицу страшным взглядом и делала обеими руками движение, будто она выжимает тряпку (под которой, скорее всего, имелась в виду Малка). Но жуткий запрет победил. Малка просто развернулась и на деревянных ногах пошла из бассейна в раздевалку.

Ну, потом ее всю, конечно, исследовали. Врачи говорили про пубертат, гормональную перестройку, легкий неврозик и перенапряжение. Она сдавала анализы, которые оказались нормальными, пила таблетки, которые не помогали, а еще занималась с психологом. Та после встречи тоже повторила про неврозик и пубертат, сказала, что у Малки точно нет панических атак и депрессии, которых почему-то очень боялась мама, и предложила работать с фобией, то есть приучать себя снова спокойно заходить в воду. Фантастически серьезная психологиня часами показывала покорной Малке фотки речек, бассейнов и морей, а Малка смотрела на них и понимала: фотки – это чепуха, но в настоящую воду она не войдет. Что-то в ней разладилось, как будто она разделилась на несколько частей, и одна из них насмерть заупрямилась. На нее не действовали ни уговоры, ни преодоление, ни ожидающие глаза мамы, ни громогласные вопли Леночки. Все вокруг даже не допускали мысли, что это может не пройти, а сама Малка заморозилась в ужасе: она не могла плавать, но и не плавать было нельзя. И никакой оправдательной болезни тоже не было! Малка просто как будто разучилась нормально жить.