От него пахло потом, костром, сигаретами, кровью. Дикий, будоражащий коктейль, сносящий голову.

Бет дернулась уже слабее, осознав, что кричать и в самом деле нельзя, чтоб не подвергать опасности сестру и ее спутников.

Диксон же, поняв, что она услышала и приняла его слова, убрал руку от ее губ. Не успела Бет вздохнуть, как он, наскоро обшарив ее грудь бесцеремонными ладонями, проник под кофту, добрался до голого тела.

Невольно Бет взвизгнула, опять рассердив мужчину. Он грубо встряхнул ее:

— Тихо, блядь!

Этот низкий хриплый рык совсем лишил и без того испуганную девушку воли к сопротивлению.

Она уже не отталкивала жадные руки, быстро и небрежно сдирающие с нее джинсы и белье, лишь тихо шипела от боли, когда мужчина кусал ее за шею, возле ушка, лишь вздрагивала, ощущая бесцеремонные, смелые прикосновения.

В голове было что-то бессмысленное, несвязное, мысли метались от: «Этого не может быть, не может быть, не может быть, Господи…», до: «Должен же кто-то помочь… хоть кто-то…» и “ Это сон, это прекратится сейчас…»

В прошлом, светлом и счастливом мире, этого точно не могло быть. Не с ней.

В этом новом мире все принадлежало сильным.

Таким, как он.

Сильные не спрашивали, они просто брали. Он просто брал.

Он и ее взял. Силой.

Бет без остановки плакала, молча, закрыв глаза, позволяя слезам течь по горящим от поцелуев щекам. Голой спиной она ощущала острую, царапающую кору дерева.

От жестких рук на талии и бедрах оставались красные пятна. Потом на этих местах будут синяки.

Он хрипло выдыхал в такт равномерным сильным толчкам, что-то невнятно успокаивающе бормоча ей в ухо. Бет не понимала слов.

Когда он кончил, успев перед этим выйти из нее (где-то на грани уходящего сознания:

«хоть на это хватило ума»), Бет сползла на сухую пыльную листву возле дерева, не пытаясь прикрыться.

Сквозь бешеный болезненный стук сердца, девушка услышала, как звякнула пряжка застегиваемого ремня, ее вздернули за локти вверх, сунули в руки джинсы.

— Одевайся, чего застыла.

Голос был тихий, уже без этих бешеных вгоняющих в ступор, рычащих ноток. Щелкнула зажигалка, запахло табаком. Бет по-прежнему не открывала глаз, отчаянно желая, чтоб все произошедшее оказалось дурным сном. Все: ночь, насилие, Диксон, и особенно этот новый ужасный мир, в котором с такой, как она, могло произойти такое.

— Одевайся, я сказал, ну?

Ее несильно тряхнули, шлепнули по щеке.

Бет, всхлипнув, открыла глаза, и, не глядя на своего мучителя, дрожа, принялась натягивать джинсы.

Он, покуривая, дождался, пока она оденется, хмыкнув, помог застегнуть ремень, не обращая внимания на то, как вздрагивает девушка от его прикосновений.

Напоследок жадно поцеловал в припухшие от слез губы.

Твердой рукой направил ее к лагерю.

Дорога назад запомнилась смутно.

Зато запомнились и заставили опять затрястись слова старшего Диксона, мгновенно оценившего заплаканные глаза, зацелованные губы и общий расхристанный вид девушки:

— Ну че, братишка, хороша лялька? Дашь поиграть?

И практически музыкой, заставившей отхлынуть волны ужаса, заполонившие сердце, послышалась грязная ругань Дерила:

— Со своей клешней играй, сука.

— Жааадный… - Мерл и не подумал обижаться, — а я вот для тебя ничего не жалел…

И в ответ еще более грязный мат. И на его фоне тихий хриплый смех.

Бет, не глядя больше в сторону братьев, прошла к своему месту, легла, сжавшись в комок, закрыла глаза.

В том, прошлом мире, даже если бы кто-то поступил с ней так, обидчика бы наказали по закону. Его бы посадили в тюрьму, и девушка никогда бы его не увидела.

В этом новом мире то, что он с ней сделал, могли осудить, но не более.

Этот мир принадлежит сильным.

Сильным, выносливым, умеющим выживать, умеющим защищать, умеющим нападать.

Умеющим брать свое.

То, что им нравится. Не было других законов, кроме права сильного.

Бет теперь поняла, что удерживало Дерила Диксона в их группе.

Почему он не уходил. И понимала, что пока что он не уйдет. Пока не наиграется, не насытится.

Ею.

И чем дольше он с ними, тем легче ее спутникам. От его присутствия группе была только польза. От его присутствия зависели жизни ее сестры, Лори и ее нерожденного ребенка, такого отчаянного и смелого Карла. И если она была той причиной, по которой он не покидал группу, то так тому и быть.