– С этим могут быть проблемы. У меня нет ордера. Сейчас я позвоню майору и узнаю, когда смогу войти в вашу комнату в общежитие.

– Спасибо.

Он собрался уходить, как вдруг повернулся в мою сторону.- Евгения, я вчера ходил на место преступления, не так уж всё там ужасно. Здание целое, немного сожжена деревянная основа. Так что виновному много не дадут.

Я не поняла, на что он намекал, говоря последнее предложение. Мне не нравилась эта неопределенность, поэтому я решила переспросить:

– Вы думаете, что это я сделала?
– сама удивилась своей смелости.

– Я думаю виновный должен понести наказание.

С этими словами он покинул комнату.И что мне думать…

Я решила не морочить себе голову и отвлечься от всей этой передряги. Суд назначили в ближайшие дни, а это означает, что осталось потерпеть совсем немного. Я верю в положительный исход, по-крайней мере, хочу в это верить.

Я прибралась в комнате, понаблюдала за птичками за окном и пошла на кухню, перекусить.

Сидя за столом, я услышала голос Максима Романовича: «Да, я всё понял… Благодарю вас… До свидания».

– Евгения Константиновна, - окликнул голос Царёва.

Пока прислушивалась к разговору, я не заметила, как он вошёл.

– Ордер ещё не готов.

Я очень расстроилось. Это означало, что мне ещё несколько дней ходить в этом виде. Тем более, мне никогда не нравилась эта длинная юбка, я выглядела в ней, как монашка. Мама приучила меня одеваться скромнее, чтобы не вызывать ярких взглядов мужчин. Поэтому в свои двадцать лет я походила на тридцатилетнюю деву.

– Спасибо, что попытались.

Я посмотрела на Царёва. Он, задумавшись, стоял возле подоконника, глядя на пейзаж за окном. А потом начал:

– Евгения, а что если я съезжу в магазин и куплю вам одежду?

Вот это да. Такого я не ожидала совсем. Он. Купит. Мне. Одежду. От этого я даже дар речи потеряла.

– Было бы хорошо, - подозрительно отвечаю я.

– У вас какой размер?

Так охота было спросить, размер чего, нижнего белья что ли. Нет уж. Пусть тогда ничего не покупает.

– Размер одежды сорок четыре.

– Я вас понял, сейчас поеду в магазин. Вечером подменю Виктора Андреевича.

И покинул кухню.

Я с открытым ртом осталась сидеть. Я и забыла, зачем сюда приходила.

Интересно, а что он мне купит? Новое платье? Или юбку? А вдруг это будет что-то ужасное? Хотя сейчас у меня вид не лучше. Подиум восьмидесятых по мне плачет… Ну ладно, будь, что будет.

В этом момент вошёл Виктор Андреевич.

Он, ухмыльнувшись, посмотрел на меня и повернулся в сторону фильтра с водой. Налил себе стакан воды и собирался покинуть кухню, но вдруг развернулся и сказал:

– А знаешь, Максим Романович на тебя запал. Заступается за тебя, даже за одеждой поехал… Да, я слышал ваш разговор. Ты уж тоже… не отставай.

Сделав странную гримасу лица, он вышел.

Не отставай. Что он имел ввиду? Что я должна сделать? Как-то отблагодарить?

Точно! Я ведь не подумала даже. Я очень вкусно готовлю, может, здесь найдется мука, молоко, яйца и сахар. Я готовлю обалденные блинчики. На первом курсе, когда мы собрались группой на пикнике, мои блинчики слопали самыми первыми. Ещё и не хватило.

Тааак. Какой же там рецепт был.

Я ловко смешала ингредиенты в миске. Налила подсолнечное масло на сковороду. Блинчики получались тонкими и большими. То, что нужно.

За два часа я приготовила целую гору блинов. Ух, кажется получилось слишком много. Я увлеклась.

Главное, забыла, зачем я здесь нахожусь.

Вся мука была на моей одежде. Срочно нужна была сменка.

Я услышала, как ключом открывают дверь.

Через две минуты на кухне стоял Царёв.

– Вот ваша одежда, надеюсь, вам понравится. Я в моде не шарю, но размер правильный.

Он протянул мне пакеты с вещами, и в этот момент наши пальцы соприкоснулись друг с другом, будто бы через нас прошёл высоковольтный ток. И что это было?!

Надо что-нибудь ответить ему.

– Спасибо вам большое. А я вот тут решила блинчики пожарить…

– Вкусно пахнет.

Мы стояли, как два истукана, не знали, как начать разговор.

– Да, вкусно... Спасибо.

Он развернулся и направился в зал.

Я собиралась пойти в ванную комнату и переодеться в чистую одежду, как вдруг услышала разговор Виктора Андреевича и Максима Романовича.