Дора знала, что давно уже мучает ее мужа. И все же не могла понять, почему именно сегодня он так раздражен.

— Будто так уж ты занят! Ведь целый год ничего не делаешь. Только и занимаешься тем, что вытаскиваешь свои чертежи, разглядываешь их, проведешь одну-две линии и опять убираешь.

Траян, не привыкший к возражениям жены, удивленно взглянул на нее:

— Дора, мы как будто перестали понимать друг друга.

— Нет, это ты никак не хочешь понять, что никто тебя просить не будет. У них достаточно своих людей, в тебе не нуждаются. А ты вбил себе в голову: построю водохранилище, непременно построю… Прекрасно, да только вот не зовут тебя. А ты не можешь выкинуть из головы это строительство. И в то же время держишься в стороне от всего и всех. Не захотел работать в строительной кооперации — там, видите ли, частники, бывшие фашисты. Ну и что ж из того? Гораздо больше бы имел, чем от своих несбыточных проектов и фантазий. Все удивляются, как ты можешь верить, что у нас возможна такая стройка. Как будто мы в Советском Союзе…

Траян попытался скрыть раздражение:

— Опять тебе чего-то наговорили твоя мать и тетя Зорница! А что они знают о Советском Союзе? Конечно, для советских масштабов мое водохранилище незначительно, но для нас оно огромно. Дора, неужели ты не понимаешь, как это прекрасно — изменять карту родины, претворять в жизнь свой план, строить там, где сам наметил! Столько лет я ждал этого дня! А сейчас, когда он так близок, ты сомневаешься. Ведь раньше ты мне верила.

Дора не смотрела на мужа. Она вспоминала свою молодость. Быстро проносилось перед ней время.

…Первый год после свадьбы. Каждое воскресенье с рюкзаками за спиной уходили они вдвоем вверх по реке. Карабкались по уступам, спускались в ущелье, над которым почти смыкались скалы. Траян говорил: «Здесь я построю бетонную плотину. Она преградит реку, и вот тут будет озеро — синее, огромное. Наше озеро, Дора. Мы сейчас идем по его дну… Тут будут плавать парусники и моторки. И мы с тобой в маленькой белой лодке… Подумай только, пройдут годы, и мы не узнаем карты своей страны. Вся она покроется голубыми пятнами — новыми озерами!..»

И сейчас его глаза, чистые, как озерная вода, светились тем, прежним огнем. Траян выглядел по-прежнему молодым. Только каштановые волосы слегка тронуло сединой. Но Дора не была уже прежней восторженной девушкой. Она то подпадала под влияние родителей, то ей казалось, что прав муж. Правда, в конце концов верх всегда брал Траян. Она и теперь ему верила, но уже без былого воодушевления. Для них настали нелегкие времена — Траян не работал, средства их быстро таяли.

Дора заговорила не сразу:

— Тогда я верила в мечту. Ведь для влюбленных заветная мечта — быль. Ты говорил, как поэт или как влюбленный — это одно и то же. А я в первый раз услышала тогда слово «водохранилище», и, признаться, оно было мне не совсем понятно. Но мне понравилась твоя мечта об озере и лодке.

— Ну а теперь?

— Траян, — проговорила она взволнованно, — столько лет прошло с тех пор! Разве ты не видишь, что такие стройки у нас невозможны?

— Были невозможны. Были!.. Теперь все изменилось.

— Теперь! — нервно оборвала его Дора. — Теперь сказки о водохранилищах — только пропаганда, обман, агитация.

Траян поднял упавший рулон ватмана. На нем были в красках изображены река и электростанция у озера. Вот она — «мечта об озере», его мечта.

…Вернувшись из-за границы с дипломом инженера, Траян с радостью уехал на свой первый объект — гидроэлектростанцию, которую строили итальянские инженеры. Строительство увлекло его, и он стал мечтать об огромных сооружениях. Это ущелье словно самой природой было предназначено для возведения плотины. После долгих расчетов и исследований Траян написал обстоятельную статью об использовании этой реки для получения электроэнергии и для орошения, подчеркивал экономическое значение гидротехнического строительства. Тогда же он разработал свой проект плотины. Но в то время никто не обратил на его проект никакого внимания. Траяна называли фантазером, говорили, что в Болгарии нет возможностей для сооружения мощных электростанций.

Молодой инженер спрятал проект, но не отказался от своей мечты. Через несколько лет французская компания начала строить другую, меньшую гидростанцию. Траян воспрянул духом и напечатал новую статью, насыщенную подробными расчетами. Но вновь его проект встретил полнейшее безразличие «сильных мира сего».

Он всегда интересовался гидростроительством в Советском Союзе. Особенно взволновал Евтимова гигант Европы — Днепрогэс. Поэтому новую власть Траян встретил благожелательно, но все же не мог поверить, что в Болгарии теперь найдутся руководители, которые по достоинству оценят его проект. Но когда заговорили о системе использования водных ресурсов в больших масштабах, Траян поверил в новую власть и прежнее воодушевление охватило его.

Болгарским инженерам доверили огромные дела. Теперь и о нем, Траяне Евтимове, конечно, вспомнят. И когда объявили о строительстве первой плотины, он подумал, что наступает и его час. Тогда-то Траян снова вынул заветную зеленую папку и принялся разрабатывать еще более подробный проект. Опять они с Дорой надели рюкзаки. И снова он начал свои изыскания. Но для чего теперь ему все это?

Дора подошла к столу, погладила руку мужа, прижавшую чертеж.

— Ну, разве я не права, Траян?

Он отдернул руку.