К нам подошёл Марк, резко подвинул к себе стул и сел напротив отца. Я торопливо поднялась и, решив оставить их одних, ушла к барной стойке. Там заказала себе молочный коктейль и, помешивая его трубочкой, напряжённо наблюдала за Марком. Я не слышала, что он говорит, но судя по рваным движениям рук, по нахмуренным бровям и резко наклонённому вперёд корпусу, он прямо сейчас выплескивал на отца то, что долгое время копилось на душе. И если они не помирятся, то Марку будет легче. Хотя бы от того, что он выговорится.

Андрей Сергеевич слушал его, сложив пальцы в замок. Внимательно, но болезненно смотрел на сына, изредка опуская взгляд вниз. Но потом, когда Марк успокоился и откинулся на спинку стула, глядя в сторону, Андрей Сергеевич спокойно начал ему что — то говорить. Правда, недолго. Марк перебил его, снова завёлся, активно жестикулируя. Я вздохнула, сжимая трубочку в руках.

Когда я ещё раз взглянула на них, они молчали. Андрей Сергеевич барабанил пальцами по столу, Марк смотрел в окно, плотно сжав губы. Официантка принесла им кофе, но они даже не притронулись к нему. Спустя некоторое время всё — таки продолжили разговор. Марк вел себя немного спокойнее, молча слушал отца. Но не смотрел на него. Спустя минут десять он встал из — за стола, окинул усталым взглядом кафе и направился ко мне.

— Поехали, — бросил он, уходя к дверям.

Я кинула прощальный взгляд на Андрея Сергеевича и устремилась за Марком. Пока ничего не спрашивала. Ждала, когда он сам мне все расскажет. А может, не расскажет вовсе.

Наверное, зря я это все затеяла. Вдруг, сделала ещё хуже? Эти мысли съедали меня, пока мы шли к машине. Но дело уже сделано. На душе скребли кошки, от испорченного вечера пропал аппетит. Все-таки, я дура. А ведь хотела как лучше!

Мы сели в машину. Марк нажал на педаль газа и она сорвалась с места. Я не знаю, куда мы ехали. За окном разноцветной кашей проносились улицы, дома и остановки. В салоне стояла тишина, доносился только свист ветра из приоткрытого окна и шум от других машин.

По мрачному лицу Марка ходили желваки. Он задумчиво смотрел на дорогу, явно переваривал разговор с отцом. А я по — прежнему молчала. Чувствовала себя виноватой и не хотела усугублять все ещё больше.

Мы оказались на окраине города, недалеко от реки, в которой отражались золотистые блики фонарей, освещающих широкий мост. Марк первым вышел из машины и направился к высокому берегу. В полутьме мелькнул ярко — оранжевый огонёк сигареты.

Подумав, я тоже вышла на улицу. Вдохнула прохладный, свежий воздух и, запахнув лёгкую рубашку поплотнее, подошла к Марку. Без слов обняла его сзади, прислонившись виском к его спине.

— Все нормально, — сказал он.

— Марк, я не хотела ничего плохого, — вздохнула я. — Только помирить вас и все.

— Перемирием даже не пахнет, — хмыкнул он.

— Нужно уметь прощать. Не держать обид. Будет легче.

— Мне уже легче, — ярко — оранжевый огонёк взмыл вверх и улетел в реку.

— Правда? — несмело спросила я.

Марк развернулся, оказавшись лицом к лицу со мной. Запустил тёплые руки под мою рубашку и прижал меня к себе.

— Конечно, — криво улыбнулся он. — Все, что крутилось у меня в башке за последние годы отец узнал. Теперь ему с этим жить.

— Не теряй его, — глядя в глаза, которые казались сейчас почти чёрными, попросила я. — Не отталкивай. Признай, тебе его не хватало.

— Но это не отменяет того, что он меня кинул, ясно? — Марк снова начинал злиться. Его пальцы чуть сильнее сжали мою талию.

— Он ошибся и хочет все исправить, — продолжала я. — Это главное.

Марк молчал некоторое время. Смотрел не на меня, а на мост, по которому проносились машины.

— От тебя я такого не ожидал, — с усмешкой покачал головой он, снова взглянув на меня. — Сколько же в тебе сюрпризов?

— Все, что есть — твои, — улыбнулась ему я. И уже серьезно добавила: — просто хотела, чтобы ты был счастлив. И не жил прошлым.

Марк наклонился ко мне, провёл ладонью по щеке и коснулся губами моих губ. Я прикрыла глаза, поддавшись вперёд. Короткий поцелуй с горьковатым привкусом табака заставил пробежать мурашки по коже.

— Только ты всегда думала обо мне. И беспокоилась тоже. Даже, если честно, когда я этого не заслуживал.

— Ты всегда этого засуживал, — уверенно сказала я, немного отстранившись. И, весело заглянув в его глаза, спросила: — Кстати, мы поужинаем сегодня или нет?

Отношения Марка и Андрея Сергеевича налаживались. Конечно, мне пришлось постараться, чтобы Марк перестал грубить отцу и воспринимать его более менее нормально. К счастью, я очень терпеливая и Марк ко мне прислушивался. А это очень ценно для меня.

Несколько раз я приглашала Андрея Сергеевича к нам на ужин. Он приходил один, потому что прекрасно знал, что его жене мы не очень рады. Но его это не задевало, я видела, что Андрей Сергеевич искренне хочет исправить свои прежние ошибки. У Марка тоже начинали открываться глаза, он становился более расслабленным в присутствии отца. А ещё я чувствовала, что та рана, которая саднила в душе Марка, постепенно затягивалась. Меня это не могло не радовать.