– Не знаю… Я по лесу бежала, ничего перед собою не видела, падала… – пролепетала Прасковья.

Взгляд ее снова стал отрешенным, она нахмурилась, силясь вспомнить, что с ней случилось, но ничего не помнила, все словно покрылось черной пеленой.

– Прасковья, милая, скажи правду. На вас с Машей кто-то напал? – еле слышно произнесла Зоя.

– Не знаю. Нет… – растерянно ответила Прасковья, и из глаз ее непрерывным потоком потекли слезы, – мам, я не помню! Я ничего больше не помню!

– Ладно, все-все, успокойся, не реви, – строго сказала Зоя.

Она взяла дочь за руку и потянула ее за собой. Прасковья послушно пошла за матерью, громко всхлипывая.

– Ничего-ничего. Сейчас баню затоплю, намою тебя, напарю, чаем травяным напою, и ты сразу в себя придешь, успокоишься.

– Что же делать-то, мам? Что теперь делать? – без конца спрашивала Прасковья, пока они шли к дому.

Зоя оборачивалась на дочь, смотрела с тревогой на синяки и ссадины на ее теле и молчала. Она пока что и сама не знала, что делать.

***

Вымыв Прасковью в бане, Зоя уложила ее в кровать и укутала теплым одеялом. Девушка закрыла глаза, и вскоре дыхание ее стало ровным, она уснула. Старуха, лежащая напротив, внимательно смотрела на внучку и беззвучно жамкала беззубой челюстью.

– Снасильничали? – тихо спросила она.

Зоя пожала плечами, вздохнула горестно.

– Типун тебе на язык, мама! Говорит, что не помнит ничего. С подругой пошла ночью в лес за цветком папоротника, и все – всю судьбу себе обе переломали. Подруга в овраг упала, шею свернула, а наша, по-моему, умом тронулась от страха. Что теперь со свадьбой делать – не знаю.

– Молодая, отойдет еще к свадьбе, – спокойно ответила старуха и отвернулась к стене.

Зоя еще немного постояла над дочерью, повздыхала, потом перекрестила ее, пошептала молитву над ее головой и пошла в кухню спать.

***

Прасковья поначалу спала крепко и спокойно. А потом вдруг резко проснулась от того, что кто-то толкнул ее. Она открыла глаза, осмотрелась, но вокруг было темно и тихо, только бабушка, как обычно, стонала и кряхтела во сне.

Только Прасковья хотела лечь, как вдруг снова подскочила на кровати, как будто кто-то пнул ее в бок. Испугавшись, она хотела сесть, но тело ее не слушалось. Ее внезапно всю затрясло, руки скрючились в судорогах, а спину выгнуло дугой. Прасковья упала с кровати и начала биться головой об пол, издавая страшные вопли. Проснувшись от сильного шума, Зоя прибежала в комнату. Она второпях зажгла керосиновую лампу и, увидев, что Прасковья вся почернела, и изо рта ее идет пена, закричала от страха, упала на колени рядом с дочерью, не зная, как ей помочь.

– Прасковья! Доченька! Да что же это такое? – закричала Зоя, обхватив ладонями черное лицо дочери.

И тут вдруг Прасковья затихла, тело ее обмякло, судорога ушла. Она взглянула на мать, оттолкнула ее, вскочила на ноги и забилась в темный угол.

– Это я Машку убила! – захохотала Прасковья, страшно округлив глаза.

Зоя сидела на полу перед дочерью бледная и напуганная. Она была уверена, что сердце ее вот-вот разорвется от страха.

– Что ты такое говоришь, доченька? Что с тобой, моя Просенька? – тонким голосом проговорила Зоя, пытаясь сдержать рыдания, подступающие к горлу.

– Я! Я Машку убила! Она в овраге живая еще была, а я ее взяла и задушила! – Прасковья присела в углу, вцепилась растопыренными пальцами в волосы и закричала, – Дура она была. Зачем таким дурам жить?

Прасковья принялась хохотать, как сумасшедшая. А когда голос ее охрип, она осела в углу и закрыла глаза. Зоя долго не решалась встать и подойти к дочери. Она тихо плакала, закрыв лицо руками. А потом услышала, как старуха завозилась на своей кровати. От испуга она совсем позабыла о ней! Она поднялась с пола и присела рядом с матерью, которая уже два года не вставала с кровати. Лицо старухи оставалось абсолютно спокойным. Она пожевала беззубой челюстью, а потом произнесла:

– Кликуша она.

– Что? – Зоя взглянула на мать непонимающим взглядом.

– Кликуша, – повторила старуха, – бес в нее вселился в лесу, разве не видишь? Теперь он внутри нее сидит и из нее кликает.

Зоя вытаращила глаза от удивления.

– Это что же, получается, Прасковья Машу убила?

– Бес врать не станет. Только это не Прасковья была. Это бес ее рученьками Машку погубил, – прошепелявила старуха.

– И что теперь делать? Как этого беса прогнать? – тихо спросила она, склонившись над матерью.

– Никак ты его не прогонишь, – недовольно ответила старуха, зевнула, широко раскрыв рот, и снова, кряхтя, отвернулась к стене, – сколько кликуш видела, ни одна от беса избавиться не смогла.

Зоя осторожно подошла к дочери и, убедившись, что та уже крепко спит, подхватила ее под руки и уложила обратно в кровать.

***

Три дня после случившегося Прасковья провела в постели. Она лежала на подушке, смотрела в потолок и не шевелилась, словно окончательно превратилась в тряпичную куклу. Мать кормила ее с ложки, переодевала, заплетала ей косы. Но на четвертый день жизнь и сознание вернулись к девушке. Она поднялась с кровати и заправила ее, потом подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в дряблую щеку.