Руки моей сестры находят её бедра, и я мысленно стону, зная, что мне придется выслушать.

— До этого он буквально ходил вокруг полуголый. Принимал душ в нашем месте, пока мы готовили завтрак. Переодевался, будто нас не было в комнате. Я имею в виду, что список можно продолжить.

— Нет.

— Тем не менее, ты ведёшь себя странно. Что-то случилось? — её голос понизился, приняв серьёзный тон. — Расскажи мне.

Врать моей сестре бесполезно с тех пор, как я пыталась соврать ей на мизинцах в пятом классе. Она говорит, что мне стоило говорить ей правду, потому что она всегда могла вынюхать любое дерьмо, которое я пыталась продать ей.

Всё ещё пытаюсь.

— Нет.

На губах Уиллоу появилась жуткая улыбка. Черт.

— Попробуй ещё раз, сестрёнка.

— Почему это так важно?

— Потому что это об изложении мыслей.

Я встала в такую же позу, что и она, и положила руки на бёдра. Не можешь победить их — уклоняйся.

— И какую мысль ты хочешь услышать?

— Ты устала от вранья. И ещё ты чертовски влюблена в Адриана.

Мои глаза болят от того, насколько сильно я раскрыла глаза, но я вскинула от раздражения руку.

— Ты всё ещё об этом? Нам было пятнадцать, Уилл.

— И всё это чёртово время ты решила лгать. На мизинце клянусь, не меньше. Принципиально.

— Ты такая дура.

Она откинула голову назад, когда её звонкий смех вырвался с её губ.

— Дура, которая права. Ты не хочешь признать это? Хорошо, но не оскорбляй меня, как свою сестру и друга, и не лги мне о том, почему ты не можешь просто, черт возьми, переспать ним.

Это то, что я ненавижу и люблю, относясь к моей сестре, как к подруге, одновременно. Когда я могу рассказываю ей об ужаснейших свиданиях, которые у меня были со скучным налоговым адвокатом, или о секрете быть оттраханной, как шлюха, парнем, который играет в «Зимних Солдатах», я фильтрую вещи, которые касаются Адриана.

Это важно, так как он друг Уиллоу тоже. И я буду ненавидеть её за то, что она будет пытаться сделать эти вещи ещё более неловким, или ещё хуже: почувствует необходимость вообще перестать крутиться вокруг нас.

Но взгляд на её лице делает какие-то странные вещи со мной, потому что он заставляет меня чувствовать себя дерьмовой сестрой.

Чёртова дура.

— Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя задницей.

— Разве это не моя работа?

Вскинув свои руки в поражении, я дала ей общую картину того, что произошло в ванной. Я объяснила, что мне казалось, будто я все выдумываю, но в то же время я знаю, что это было не так. Как я одновременно смущаюсь и нервничаю из-за перемены в воздухе. Что есть что-то другое.

Она снова облокотилась на дверной проем, посмотрев на мгновение на бар, пока переваривала то, что я ей рассказала. За что я ей была очень признательна. Когда она повернулась обратно, я была удивлена серьёзностью в её голосе.

— Он больше не желает держать тебя на расстоянии вытянутой руки.

Я вопросительно выгнула бровь.

— И что это значит?

Уиллоу вздохнула, переделывая свой почти упавший хвост.

— Он борется с теми же желаниями, что и ты. Вероятно, он так же волнуется о разрушении двадцатичетырёхлетней дружбы из-за ночного порыва.

Я сглатываю, вдруг образовавшийся, густой ком в горле. Когда она ничего не дополняет, я прочищаю свое горло.

— Ты имеешь ввиду что…

— Я думаю, что слишком очевидно то, насколько сильно он тебя хочет, Сэм. Но, естественно, он отступает назад, как и ты. Хотя, видно, насколько тяжело для него становится делать это. Мой совет?

Я киваю, и она выпрямляется.

— Будь взрослой и сразись уже с этим. Если вы оба общаетесь, вы можете быть удивлены, узнав, насколько что-то, что выглядит невозможным, на самом деле, легко решить.

Без лишних слов, она толкает дверь и исчезает, оставляя меня с моим сердцем, застрявшим в горле, и моими мыслями, которые заполнены сказанными ею словами.

Прячусь ли я в бальном зале? Возможно.

Ужасаюсь ли я от того, что оставила моя сестра висеть в воздухе? Да.

Как насчет возможностей, которые могли бы возникнуть, если бы у меня был взрослый разговор с Адрианом, вместо того, чтобы отодвигать его на второй план из-за какого-то недопонимания? Также, громкое да. Абсолютно твёрдое да.

Но позволю ли я себе делать всё, что захочу? Честно, не знаю.

Я хочу. Наверное.

Второй раз за день, я составляю в голове список возможных плюсов и минусов, которые могут произойти, если я прямо скажу Адриану, что у меня к нему есть чувства. Это было у меня с незапамятных времен, и я хочу попытаться добиться успеха.

Плюсы: он чувствует тоже самое и мы попробуем встречаться.

Минусы: я потеряю дорогого мне друга. Я разрушу трехстороннюю дружбу, которая существовала еще с тех пор, когда придумали Гугл. Я, возможно, потеряю лучшего, что когда-либо был, работника в отеле.