Я уже прошла поле наполовину, когда тропа влилась в полянку, на которой лежало что-то чёрное. Издалека я приняла это за трубы, очень большие, как для теплотрассы. Они были чёрные, гладкие и немного бликовали на солнце. И они не были прямыми, а сворачивались спиралью, словно были из мягкого пластика, легко изгибающегося. Мне стало интересно, для чего они здесь использовались? И я ещё подумала, что в первый раз вижу в этом мире что-то настолько чёрное, за исключением угля. Всё остальное, начиная с почвы и заканчивая ночным небом, переливалось всеми цветами радуги.

Но долго размышлять было некогда, меня ждали дела. Чтобы обойти трубы, я подошла к ним вплотную. В высокую траву лезть не хотелось — с детства меня пугали энцефалитными клещами, в ней скрывающимися и только и ждущими удобного момента, чтобы набросится на меня. Случайно я задела ближайшую ко мне трубу корзинкой, и она зашевелилась! Все трубы пришли в движение, и одна из них поднялась над землёй и повернулся ко мне тем, что оказалось гигантской головой какого-то чудовища! Оно распахнуло ужасную круглую пасть, похожую на рот рыбы миноги, только гораздо-гораздо большую и состоящую из рядов острейших зубов, и издало странный визжащий звук. Я отступила на несколько шагов назад и смогла осознать картину целиком: передо мной была гигантская чёрная змея!

Я попятилась, и змея сделала выпад в мою сторону, будто попыталась боднуть головой. Я взвизгнула и замахнулась на неё корзиной, заехала по туловищу.

Чудовище вряд ли почувствовало боль от удара, но это его немного сбило с толку, оно замерло, правда ненадолго. Спустя несколько секунд змея повторила бросок. В этот раз движение не было шуточным, я дёрнулась, упала, выставила перед собой корзину дном вперёд. Если бы я это не успела сделать, змея откусила бы мне голову. А так она схватила корзину и пыталась проглотить. Прутья ломались и торчали во все стороны, застревая в её многочисленных острых зубах. Чудовище тряхнуло головой, пытаясь от неё избавиться, и снова завизжало.

Я опомнилась и отползла от неё на несколько шагов, а потом вскочила на ноги и побежала по той тропе, по которой пришла. Теперь-то я поняла, откуда она тут взялась. Обернулась, убедилась, что змея пока занята корзинкой и не преследует меня. Побежала дальше и увидела нечто такое, от чего замерла на месте. На встречу мне скакали три всадника — трое мужчин с длинными цветными волосами и бородами — у одного фиолетовые, у другого оранжевые, у третьего — цвета фуксии.

Но самое впечатляющее было не это. Их кони были тоже цветной масти — светло-сиреневого, ярко-лимонного и нежно-розового цветов, словно из набора «Май литл пони». Эти лошади меня и добили — впервые в жизни я упала в обморок.

Очнулась я лежа на траве, вернее, на плаще. Надо мной склонился мужчина с оранжевыми волосами. Он был красивым, правда, часть его лица скрывала короткая борода, но она ему шла. Его длинные волосы частично были распущены и лежали по плечам, а частично сплетены в косы. На голове был обруч из золотистого металла с ярко-оранжевым камнем. Лоб, виски и шею покрывали оранжевые узоры, словно татуировки.

Увидев, что я открыла глаза, он что-то сказал мне, но я была настолько потрясена случившимся, что до меня все звуки доходили словно через вату, а то, что удавалось расслышать, я никак не могла понять, как переводится.

Я услышала тихое ржание и скосила глаза на звук. Кислотно-желтая лошадь (или конь, не знаю) стояла неподалёку и невозмутимо жевала пшеницу. Поймите меня правильно, мне доводилось уже видеть в этом мире лошадей, они были чуть меньше наших, земных, и какие-то приземленные, коренастые, с толстыми ножками, покрытыми короткой курчавой шерстью, как у пуделя. Самое главное, они были песочно-жёлтого цвета, который выглядел совсем обычно для моих глаз. Но эти лошади! Это было нечто! Я приподнялась на локтях и принялась разглядывать её, не обращая внимания на мужчину, который по-прежнему у меня чего-то допытывался. Лошадь была гораздо выше деревенских, поджарая, с длинной шелковистой гривой и хвостом. Тут она повернулась боком, и я увидела нарисованный на её бедре цветочек. Я аж воздухом подавилась и издала какой-то непонятных хрюк.

Мужчина встревожился ещё сильнее. Наконец-то я перевела на него взгляд, и попыталась сосредоточится, чтобы понять, что ему нужно. Он спрашивал, как я себя чувствую. Непонятный ступор у меня ещё не проходил, и я лишь могла кивать и мотать головой, надеясь, что этих противоречивых сигналов он поймёт, что со мной всё в порядке.

— Кочи ту диве? — спросили сзади меня. Это вернулись два других всадника. Они были одеты в кожаные доспехи, а на головах тоже были обручи. Наверное, нехило потели в этой броне, мне сегодня даже в платье было жарко. Эти мужчины оказались не менее красивыми, чем их оранжевоволосый товарищ, даже издалека это было заметно. И лошади! У фиолетововолосового был конь нежно-сиреневой масти, а у мужчины с ярко-розовой шевелюрой — нежно-розовый. Словно они их себе по под цвет подбирали. Мне стало жутко интересно посмотреть, если у лошадей рисунки. Я кое-как села, отмахиваясь от суетящегося вокруг меня оранжевого.

— Тало та дорико, — вдруг сказал он.

И раньше, чем я успела подумать, я выпалила:

— Та но дорико, та Мария!

Мужчины переглянулись и заржали, как те кони. Мне стало обидно. Я всего-то сказала, что не немая и меня зовут Мария, чего смешного?

Я кое-как поднялась на ноги и покачнулась, не упав только потому, что оранжевый меня поддержал.

— Откуда вы, девушка? — спросил он. Видимо, с даром речи мне вернулась способность и соображать, я наконец-то поняла, что он хочет.