— Ты сам сотворил это чудо.

Отец покачал головой.

— Я не ждал чуда и не верил, что вернусь, когда пошел за Мелани в Морок. Просто знал, что никогда не прощу себе, если сдамся. Чудо на то и чудо, что оно просто случается. Но не буду врать: я сказал «нельзя исключить», а не «надеюсь на него».

Родерик кивнул.

— Я понимаю.

— Вторая, и главная причина — стоит всем узнать, что наследником стал младший в обход старшего, как непременно найдутся люди, желающие сделать из тебя знамя. Символ борьбы против произвола императора. Люди, которые захотят воспользоваться твоей юностью и неискушенностью и рассказать, как несправедливо я с тобой обошелся, что ты заслуживаешь большего и…

— За кого ты меня принимаешь! — вскинулся Дик. — Я не…

— Я знаю, что ты на это не купишься. Но не хочу, чтобы этот яд лился тебе в уши. Или, — император усмехнулся, — чтобы ты пришиб кого-нибудь из придворных и сорвал моей тайной канцелярии какую-нибудь хитро продуманную схему.

— Да, герцогу Мейеру это может не понравится, — в тон ему усмехнулся Родерик. — Но ведь Рику нужно будет учиться? Как ты это объяснишь?

— Эддрика учат ровно тому же, чему и тебя.

— Запасной вариант? — не удержался Родерик.

— У меня трое детей, а не наследник, запасной вариант и материал для династического союза.

Дик опустил голову.

— Прости, я… — он закрыл лицо руками. — Я сам не знаю, что несу. Слишком… слишком много всего за один день. Я никогда не рвался к трону, ты знаешь. Но я знал, кто я и в чем мой долг. А теперь — кто я?

— Кто кроме тебя самого может это решить?

— Решить?

— Конечно. Император — это не привилегия, это служение. Теперь ты можешь выбирать. Решать сам, кто ты.

Решать? Мысли скакали и путались. Раньше он думал, что знает, как сложится жизнь. Сейчас… хотелось завыть в голос. Он был наследником. Надеждой и опорой императора. А теперь?

— Дик.

Родерик поднял взгляд. Отец смотрел спокойно и серьезно.

— И помни: кое-что не изменится никогда: с драконом или без, наследник или нет, ты всегда будешь моим сыном. — сказал он.

Дик вздохнул — словно лопнул ледяной обруч, что сковывал грудь весь этот бесконечный разговор.

— Да, пап. Но что мне теперь делать?

— Жить. — ответил отец.

Конец