– На здоровьице, – Костомара ловко разлила недавно приготовленный сбитень – сладкое медовое питье с пряными травами.

Выпила и сама, согнала с лица улыбку:

– Удавить Торопа – лишнее. Я против была. Не будет его – найдется другой. А этого гада мы хотя бы знаем. Знаем, что от него ждать.

– Понятно… А вкусен сбитень!

– Покойный муж мой любил…

– Так что Тороп?

– Предложение мне сделал, – поставив кружку, усмехнулась вдова.

Миша с удивлением вскинул брови:

– Неужто замуж позвал?

– Ага, пошла б я! Нет… – прищурившись Костомара качнула головой. – Иного рода предложение поступило… От которого, мыслю, и отказаться-то нельзя. Ну, слушай…

И впрямь, бывший староста сделал вдове предложение, от которого невозможно отказаться. А именно: примкнуть к комплоту – заговору – против нынешнего старосты, кикиморника Глеба. Дать своих людей для «общего дела». Ежели ж не даст, то…

В противном случае вдове были обещаны всяческие невзгоды, и к этим угрозам следовало отнестись весьма и весьма серьезно, ибо за Торопом все еще стояла немалая сила. Опасно было ссориться, да что там опасно – нельзя! Сотник это понял сразу… и даже угадал, что за сила…

– С Торопом против Глеба, да… Бояр пинских прижали – кованой рати не будет. Кто остается? Юрий-князь далеко, да и на Ратное больше отвлекся… Тогда – чарторыйские бояре! Осмелели у себя-то в медвежьем углу! Торопу серебро шлют, сеют смуту. По-прежнему хотят потихоньку заграбастать Погорынье себе.

– Умный ты, Миша…

– Да тут особого ума не надо – расклады-то все известны. И не тебе с чарторыйцами ссориться!

Допив сбитень, сотник исподлобья взглянул на вдовицу:

– Надеюсь, не отказала?

– Не отказала… Но и прямо «да» не сказала!

– Эх, любите вы, женщины, наводить тень на плетень. Но в данном случае – правильно.

– Так что делать-то? – Костомара взглянула на Михайлу с надеждой.

Сотник улыбнулся и успокаивающе погладил вдовушку по руке:

– А вот сейчас и подумаем! Не зря ж встретились… Говоришь, людишек Тороп просит? Не дать нельзя – лешаки будут вредить… Не дай бог, мельницу твою спалят…

– Грозились уже!

– Дать – тоже не выход, – продолжал рассуждения Миша. – Об этом рано или поздно узнает Глеб, примет меры…

Костомара с досадой скривила губы:

– Так что же делать-то?

– Людей Торопу не давать! Но – по веской причине! Самой, мол, нужны – пришлые разбойники одолели… Разбойниками я своих людей пошлю.

– Ой, Миша… – с сомнением протянула вдовица.

– Да все нормально будет, – Михайла потянулся к кружке. – Ты список, что там у тебя пожечь-пограбить – ну, для вида – составь. Вот, прямо сейчас…

– Ага… – красотка вытащила из сумы-калиты нарезанные кусочки бересты, сняла с пояса писало. Задумалась, покусала губу. – Да, Миш… Если я твоих людей попрошу… ну, кое-кого из моих врагов убрать…

– Надо – уберут, – спокойно заверил сотник. – Сделают все, что ты скажешь.

– Вот и славненько!

Вдовушка явно повеселела, печать невеселых дум слетела с ее чела, как и не было, блеснули изумрудно-зеленые очи…

Встав, красавица сняла с головы обруч, затем – ожерелье, быстро стянула туники… верхнюю… нижнюю… Золотисто-каштановые локоны рассыпались по плечам, качнулись тугие груди…

– Миш… ну ты бы обнял меня, что ли…

Ну, и кто ж тут устоял бы?

Полетела одежда по сторонам, заскрипела лавка…

Прощаясь, договорились, если что – слать гонцов на заимку. И подать знак, чтоб издалека виден был – дым. Соломенный, белый… Заметят на седьмом посту и тут же доложат. Также и со стороны Костомары будут за заимкой приглядывать.

Разбойничать сотник послал полусотника Архипа – одного из немногих, которому доверял как себе. Воинов в ватагу Архип подобрал лично, так же и выбрал оружие. Половецкие шлемы, личины-маски, кожаные панцири с бляшками, рогатины, секиры, луки… И никаких арбалетов – это оружие могло вызвать весьма нежелательные ассоциации с Ратным.

Что касаемо тайного агента – Брячиславы, то «рабочее совещание» собрали по традиции – в баньке. Опять же, у воеводы, деда Корнея Агеича. Помимо Миши и деда присутствовали лишь особо доверенные лица: староста Аристарх Семеныч, немой Андрей и «представитель общественности» – Кондратий Сучок. Что касается Тимки Кузнечика, который тоже был в курсе всех невеселых событий, так его в баню никогда и не звали – маловат еще. С Тимофеем Михайла потом переговорил отдельно.