– Раньше, говорят, там красны девки жили, – тихонько засмеялся Глузд.

Ермил неожиданно усмехнулся и согласно кивнул:

– Ну да! Горислава, дружка нашего Велимудра сестрица дальняя, когда-то частенько туда в гости захаживала. Пока за Рогволда-варяга замуж не вышла.

– Ну!

– Вот те и ну! Зуб, думаешь, Велька где потерял?

– Сказал – в бою…

– В бою… да… – урядник хмыкнул. – Ну, пусть так и будет… Друже Неврей, нам бы как это незаметно в деревню?

– Коли незаметно, так сам схожу, – подумав, охотник снял рукавицы и, хватанув с раскидистой ветки снег, растер щеки – умылся. – А вы тут сидите, смотрите.

– Все правильно, – причмокнул губами Ермил. – В Василькове ныне – один двор. Нас там сразу заметят. А Неврей…

– Я тут часто… – махнув рукой, парняга надел рукавицы и ходко направился к деревне. За деревьями был хорошо виден поднимавшийся в небо густой белый дым – печь топили… Еще собак было слышно – лаяли. Но так, не шибко, скорее – от нечего делать. А вот коли почуют чужих…

Проводив охотника, парни свернули с зимника в заросли вербы, замели за собой след лапником да принялись ждать. Незнамо чего ожидали: то ли Неврей должен был первым вернуться, то ли же кто прикатил на санях. Пока ждали, немного подмерзли, хоть и не такой уж держался мороз. Так себе, легонький, даже снежок иногда падал…

– Чу! – Ермил вдруг насторожился и, приложив указательный палец к губам, перешел на шепот. – Слышишь?

– Вроде как колокольчик… – прислушался Глузд.

– Не «вроде», а точно. Едет кто-то!

– Ну да, на санях!

Вскоре за деревьями показались сани, запряженные парой лошадей. В санях помимо кучера – плечистого чернобородого мужика в полушубке и барашковой шапке – сидели сама Брячислава и незнакомец со светлой курчавой бородкой, в коем Ермил тут же признал приказчика Заходу. На вдовице была надета крытая атласом шуба из чернобурки и такая же шапка, по краям расшитая бисером. Приказчик же не по чину красовался в накинутом поверх куньего полушубка плаще – синем, с белым щегольским подбоем и вышивкой. Оба были веселы – переговаривались, смеялись…

– Эт куда ж они так нарядились? – проводив сани взглядом, унот задумчиво наморщил нос. – Словно в церкву… Только церкви ту никакой нет!

– Да уж, хотелось бы знать… – сдвинув шапку на затылок, Ермил покривил губы. – Коли Неврей не расскажет, придется самим идти.

– Схо-одим! А вон, кажись, и Неврей…

Охотник выскочил на лыжах из-за поворота, глянул на заметенные лапником следы, ухмыльнулся и повернул к вербам.

– Вам только от деток малых прятаться!

– Ладно тебе… Ну что там?

– О свадьбе сговаривались! – сплюнув, пояснил Неврей. – Девка там живет на вырост – годков двенадцать или чуток поболе. Любкой, Любославой кличут. Красна, на язык бойкая! Правда – бесприданница.

Вот заезжий-то молодец к ней и посватался. Заместо сватов Брячиславу заслал – тут ее все слушаются, кто ж поспорит? Так что сладится свадьба у молодца.

– Свадьба… – тихо повторил урядник. – А кроме свадьбы боле ни о чем не сговаривались?

– Да говорят – нет…

Что ж, похоже, именно ради красивой девы и приезжал приказчик Захода. Увидал по осени, запала на сердце, и вот – решил…

– Человек он справный, вдовец, – между тем сообщил охотник. – И не беден – какого-то купца правая рука. Ленты шелковые невесте подарил… Та и рада – сразу в косы бросилась вплетать. Чтоб все видали!

– Ну, понятно – девка же!

Так вот Ермил и доложил сотнику. Мол, обознались с приказчиком – не по тому он делу, не соглядатай. А Брячислава к нему благоволила – дело свое сделала, дальнюю приживалку-бесприданницу сбагрила! Чего ж не смеяться-то?

Оно так и вышло – на следующий же день уехал Захода-приказчик с попутными в Туров…

Михайла лишь руками развел:

– Что ж, бывает и так. Подозреваешь человека в чем-то, вроде бы все на нем и сходится, а на поверку – и не при делах он вовсе!

– Зря, выходит…

– Нет, друже Ермиле, не зря! Всякого отрабатывать нужно. Да и мастерство свое показали – все вызнали, вдовице на глаза не попались – молодцы!

Вечером в Ратное пришел волхв. Постучал в запертые ворота гостевого дома, назвался Кочубаромволхвом, попросился на ночлег. Высокий, плечистый, волосатый, сивая борода до пупа! Волчья шапка и плащ, посох. Хозяин, Колбята Сиротин, приютил гостя без всяких вопросов – что, в Ратном волхвов, что ли, не видели? У самих волхва Нинея имеется, еще Настена-лекарка да дочка ее Юлия… не волхвицы, но – почти…

На ночлег гость остановился в людской, после отъезда недавнего обоза просторное помещение пустовало. Пользуясь этим, Колбята велел заново накропать матрасы соломой. Не все, те, что прогнили уже…

– В людской так в людской, – покладисто согласился волхв. – Бывало и хуже.

Исправно заплатив за ночлег, выкушал киселя с пирогами да, испив большую кружку перевара, завалился спать.

О новом постояльце Михайле доложили уже с утра, но сотник особого значения этому не придал. Мало ли языческих жрецов странствовало в те времена по городам и весям? Конечно, поменьше, чем христианских паломников, но ненамного. И больше по весям, чем по городам. В лесах-то, в чаще да по-на заболотьях старые боги держались долго, а христианская церковь еще была слаба.