– Что, нравиться тебе ведьме болотной прислуживать, зло вместе с ней творить? – спросил Никита. Подошёл кот к нему и сел рядом.

– Не мяжно таки мямлить. Назимяй её мямя.

– Зачем же мне чужую тётку мамой называть? Да ещё такую мерзкую. У меня своя матушка есть. – сказал Никита и сердце его, словно кровью залилось. Вспомнил он матушку родную, представил, как убивается о сыне непутёвом и не ведает даже, что не свидятся они вовеки.

Отворилась скрипучая дверь и вернулась ведьма. Чёрная накидка на плечах, до самого пола, волосы седые распущенные до пояса, губы вороньим глазом обмазаны. Страшная, как смерть. Но настроение видать приподнятое.

– Настал час долгожданный. Скоро, поднимется чёрная луна над моим домом, прольёт свет волшебный и откроется дверь в новую жизнь. – провозгласила ведьма. Достала она нож серебряный и давай им в чане по зелью водить, да приговаривать призывно:

– Чёрное слово, чёрная волна.

В небо вознесись чёрная луна!

Окропи во мраке, чернотою новь!

И пусти по венам молодую кровь!

Чтобы возродиться телом и умом!

В миг, когда над миром разразится гром!..

Неистовствовала старуха, нож над головой подняла и направила жало серебряное на царевича. Разразился в тот же миг гром яростный. Сжался от ужаса Никита, словно в дурмане ледяном. А изба дрожит, еле на ногах держится. Осеклась ведьма, лицом переменилась. Смотрит на Никиту, а в глазах лишь страх. И он ей тем же отвечает. А за дверью голос раздался грозный, напористый.

– Ада! Открывай немедля! Иначе разнесу деревню твою! – кричал кто-то грозно. – Открывай! – бился неизвестный в дверь.

– Чёрная луна? – промолвил испуганно Никита. Промолчала Ада на его вопрос. Деваться было некуда, отворила дверь. Чуть было до потолка не подпрыгнул Никита, когда увидел на пороге Лешу. Грозно он вошёл, хмуро, казалось даже ростом выше стал, и весь свой страх на старуху обрушил.

– Ты, чего это Ада, опять злодейство затеяла? Зачем курятню свою людскому глазу предъявила?! Был, ведь, договор между нами: ты людей не трогаешь – я позволяю тебе жить!

– Леша – дружок мой, – залепетала старуха – не помню я договора такого. Знать не было его.

Но непреклонен был Леша.

–Ах, запамятовала! Слаба головой стала? Выходит, и не нужна она тебе вовсе! Нарушившему договор – голова с плеч! С плеч долой!

Обмякла Ада, упала на колени и зарыдала горючими слезами.

–Я ж всего-то один разок в тысячу лет… Как же я, старая, не красивая, жить-то буду?

– А есть ли прок в красоте и молодости, если превращаются в уродство они от скверных мыслей и дел. Есть ли смысл в вечной жизни, если не принесёшь спасения, хотя бы одной душе. – сказал Леша и принялся освобождать Никиту от оков. – Эх, ты-опёнок толстоногий! Зачем же ты с тропинки свернул? Я ж тебе человеческим языком сказал, а ты, как будто не расслышал.

– Так… Думал всё по-доброму получиться… – оправдывался Никита.

Конец ознакомительного фрагмента.