Нет, это точно не моя кровь. Одежду я, конечно, заляпал основательно, но не до такой степени, чтобы с меня прямо текло.

Грач!

Пригнувшись и стараясь не шуметь, я пошёл по следу. Благо, тянулся он прочь от Громовских бань, заведя меня через пару кварталов в узкий проход между зданиями.

Тупик. Судя по запаху и обилию каких-то железных баков в дальнем конце — используется, как помойка для близлежащих домов. Причём чистится не часто…

Здесь было темно так, что без Аспекта Зверя я видел только смутные очертания предметов. Однако помогло восприятие эдры — с его помощью разглядел характерное мерцание чужой ауры.

Грачёв полулежал на земле, прислонившись к замызганному мусорному баку и зажимая ладонями раны на животе. Дышал хрипло и тяжело, с лающими звуками хватая ртом воздух. От него отчётливо несло кровью, потом и страхом, а структуры тонкого тела подрагивали так, будто готовы были распасться.

Я с трудом удержался от того, чтобы не выхватить револьвер и не всадить ему пулю в лоб. В конце концов, обещал же Демьяну…

Меня он заметил ещё издали, но был слишком слаб, чтобы бежать. Лишь, не отрываясь, смотрел на то, как я подхожу — глаза его заметно светились в темноте, как у кота.

— Где Полиньяк? — спросил я, нависнув над ним. Вытащил всё-таки оружие, навёл ему в лицо.

Дыхание его сбилось, и он закашлялся — мучительно, судорожно, отхаркивая кровью.

— Кх… Кто?

— Мой друг! Высокий, кучерявый, в круглых очках. Его похитили сегодня прямо из университета. Ваших рук дело?

Грач помотал головой, издавая странные звуки — не то кашель, не то смех. Я, наклонившись, упёр револьвер прямо ему в лоб, но это его, кажется, не особо впечатлило.

Тогда я протянул к его ауре щуп, позволяющий вытягивают чужую силу, и обхватил мерцающий в районе солнечного сплетения сгусток эдры.

А вот это его проняло так, что он выгнулся дугой и засучил ногами, будто пытаясь отползти от меня подальше. Но деваться ему было некуда — позади баки, справа и слева — глухие кирпичные стены. Единственный проход на улицу перегораживаю я.

— Отвечай! — прорычал я. — Иначе я из тебя душу выну. И сожру, не поморщившись!

Угроза подействовала, хотя и оказалась полным блефом. Я вдруг осознал, что даже если бы сейчас захотел поглотить у Грача его Аспект — полностью, насовсем, как тогда у Жбана — то у меня бы ничего не получилось. Сердце албыс по-прежнему занимало все свободное место в Сердечнике, и пока оно там, я не смогу поглощать новые Аспекты. Хорошо хоть переключаться между имеющимися пока получается.

Ещё один довод в пользу того, что с албыс нужно что-то срочно решать…

— Я… не знаю, о чем ты говоришь! — тихо, но уже довольно внятно прошипел Грач. — Если кто-то и похитил твоего дружка… То это не Стая!

— А может, всё-таки припомнишь? — оскалился я, вытянув из него немного эдры. Судя по тому, как он дёрнулся и задрожал, это было сейчас для него куда страшнее, чем, например, прострелить колено.

— Женщина, — продолжил я. — Молодая, черноволосая. Скорее всего, Одарённая, умеющая дурить мозги смертным. Увела его к черной машине с эмберитовым двигателем. Похожую я, кстати, видел только что. На ней смылся тот упырь, что тебя продырявил.

— Арнаутов? — отозвался Грач. Глаза его лихорадочно забегали по сторонам, губы зашевелились в невнятном бормотании.

Я пнул его по ноге, поторапливая.

— Да, Арамис… — кивнул он. — Возможно, это его делишки. Но я об этом ничего не знаю! Он… Он мне не подчиняется. И вообще пошёл против Стаи!

— Ваши разборки меня мало интересуют, — отрезал я, снова потянув из него эдру. — Главное — не трогайте меня и моих друзей. Где найти этого Арнаутова?

Я чуть ослабил хватку, потому что вампир от напряжения уже начал странно трястись. Он отдышался, отполз-таки от меня на пару шагов, забившись в узкий проём между баками.

— Где. Его. Найти? — повторил я вопрос, взводя курок револьвера.

Пустой театральный жест — выстрелить можно было и без этого. Но Грач всё же ответил. Отрывисто, глубоко дыша после каждой фразы.

— У Хаймовича… Я сам искал его там… Но он теперь там редко бывает… Мне только передали записку от него. Чтобы я пришёл сегодня сюда.

— Хм…

За моей спиной по улице промчалась машина, и пятна света от её фар, пробежав по стенам, на мгновение выхватили из темноты бледное, как мел, лицо Грача с запавшими поблёскивающими глазами.

А потом оно вдруг взорвалось изнутри чёрным дымом.

Я рефлекторно пальнул из револьвера — один раз, второй, третий. Эмберитовые пули, со звоном ударяясь в мусорные баки, вспыхивали ярко-синими облачками, рассеивая вокруг уже знакомую пыль из синь-камня. Чтобы самому не угодить под действие нейтрализатора, я попятился, продолжая держать оружие в вытянутой руке. В темноте не было видно, попал ли я, или Грач всё же успел превратиться в призрака и прошмыгнуть куда-то в щель за баками или, может, вверх, на крышу соседнего здания. Его ауру я тоже не мог разглядеть — пыль синь-камня экранировала магическое зрение.