А в следующую секунду я резко наклоняюсь и подхватываю Аддамс под бедра — она сиюминутно обвивает меня ногами, цепляясь за шею стальной хваткой. Она настолько миниатюрная, что я с легкостью удерживаю хрупкое тело одной рукой, уверенно шагнув в сторону душевой кабины. Животом чувствую обжигающую влажность между её бедер — и член начинает требовательно пульсировать.

Возбуждение накрывает с головой. Ошеломительная яркость ощущений выкручена на максимум, каждое нервное окончание подобно оголённому проводу под смертоносным напряжением. Уэнсдэй пошло прикусывает нижнюю губу, дразняще скользит по ней острым язычком, глядя на меня своими чернильными глазами — они ярко горят на мертвецки бледном лице, словно пламенеющие угли.

Проклятье, как же я её хочу.

Вжимаю Аддамс в стеклянную стенку душевой, свободной рукой нащупывая вентиль. Она садистки медленно проводит ногтями по моей обнажённой спине, безжалостно раздирая кожу до кровавых царапин. Мне наконец удаётся включить воду — тёплые струи льются сверху, заставляя зажмуриться. Я чувствую жар везде, где соприкасаются наши объятые желанием тела. Восхитительное безумие — одно на двоих.

Не имея совершенно никаких сил ждать, я обхватываю член у основания и провожу головкой по клитору, медленно описывая круги — а секундой спустя касаюсь влажных складочек. Такая мокрая. Такая горячая.

И пусть совсем скоро между нами встанут несокрушимые преграды, прямо в это мгновение чертова Уэнсдэй Аддамс принадлежит мне целиком и полностью.

Она выгибается в спине и стонет в голос — невыносимо сладко и протяжно.

Запоздало вспоминаю, что в доме находится отец и куча его приближённых.

Благо, шум воды глушит звуки — разоблачения можно не опасаться.

Впрочем, если быть предельно честным, мне абсолютно наплевать.

Я слегка ослабляю хватку на талии Аддамс — и она сама опускается на напряжённый член, насаживаясь до основания. Глубина проникновения прошибает всё тело мощным разрядом тока. Влажная теснота внутри неё плавит разум, будоражит каждое нервное окончание — и я мгновенно набираю скорость, выходя практически полностью и тут же снова вбиваясь в податливое тело.

Стекло душевой кабины дрожит от каждого несдержанного толчка, стоны Уэнсдэй становятся всё громче. Она быстро подстраивается под бешеный темп, подаваясь навстречу каждому движению.

— Тебе нравится? — мои пальцы грубо впиваются в её ягодицы, собственнически сжимая нежную кожу. Уверен, останутся синяки. — Нравится чувствовать в себе мой член?

Аддамс упрямо молчит.

Что же, это ненадолго.

— Отвечай на вопрос, — перемещаю руку на её горло, частично перекрывая доступ кислорода, и нарочно замедляю ритм проникновений.

Она тяжело дышит, кусая припухшие от поцелуев губы и вздрагивая от плавных глубоких толчков. Глаза блаженно закрыты, пушистые угольно-чёрные ресницы трепещут.

Отчаянно желая выбить из упрямой стервы признание очевидного, я погружаюсь в неё полностью и останавливаюсь. Горячие пульсирующие мышцы плотно обхватывают член, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы не кончить в ту же секунду.

Пульс стучит в висках, интенсивность ощущений зашкаливает… Черт побери, как же невыносимо хорошо.

— Не медли, — шипит Уэнсдэй своим коронным приказным тоном, но из-за недостатка воздуха в голосе нет привычной твёрдости.

— Скажи это, Аддамс, — шепчу ей прямо в губы и провожу по ним языком. Она сиюминутно подаётся навстречу, требуя большего, но я успеваю отстраниться. — Просто скажи правду.

И она сдаётся.

Невыносимое упрямство даёт трещину под давлением сокрушительного желания.

Чернильно-чёрные глаза распахиваются — лихорадочно сверкающие, совершенно безумные, невыносимо красивые.

— Да, мне это нравится. Нравится, как ты меня трахаешь, — ядовито чеканит Аддамс, выделяя каждое слово. — Доволен?

Да. Чертовски доволен.

Но вслух я этого не произношу.

Вместо ответа крепче сжимаю её тоненькую шейку, чувствуя неистовое биение пульса — и резко возобновляю движения, погружаясь во всю длину. Уэнсдэй с судорожным стоном запрокидывает голову назад и снова закрывает глаза. Капли тёплой воды стекают по её обнажённой груди с выступающими сосками, мокрые волосы цвета воронова крыла липнут к жемчужно-белой коже — и я готов поклясться собственной жизнью, что никогда прежде не видел ничего прекраснее. Влажная обжигающая теснота внутри её тела сводит с ума.

Между нами больше нет ни миллиметра расстояния — Аддамс настойчиво прижимается к моему торсу, больно впивается зубами в шею, глуша протяжные громкие стоны. Её восхитительная жестокость провоцирует меня на ответную грубость, и я всё сильнее сдавливаю её горло, одновременно ускоряя темп движений.

Вокруг всё мокрое. Теплая вода льётся сверху, горячая влага стекает по разведённым бедрам Уэнсдэй, и я полностью теряюсь в водовороте ощущений. Проходит не больше двух минут, прежде чем идеальное тело в моих руках содрогается в экстазе, а мышцы внутри неё трепетно сжимаются.