Шрифт:
Господи! Видиши б?ду мою — принуди мя, господи, любо аще хощю, любо не хощю и спаси мя. Аз гр?хы люблю, но ты — бог — възбрани, яко силен!
(л. 100 об.)Богородица тоже считается ответственной за греховность людей и даже за их раскаяние:
Ты же, вс?хъ царице, видящи мя порабощена; [если] не помилуеши, не приведеши ко истиньному покаянию — то всуе и родихся!
(л. 90 об.)В обращениях Степана к богу очень много простых житейских мотивов, которые могли бы быть применены в беседе с каким-нибудь соседом-уличанином:
Омый мя от скверны прегр?шений моихъ, да не порадуются врази мои о мн?…
(л. 191 об.)Вечная мука в аду здесь почти приравнена к злорадству его врагов в этом скоротечном мире…
Интересна и наивная попытка Степана уговорить Иисуса Христа не разглашать его грехи на страшном суде, чтобы ему, Степану, не было стыдно за содеянное им:
Во удол? плачевн?… егда сядеши, милостиве, створити праведный судъ, не обличи моихъ тайнъ, ни посрами мене предъ ангелы!
(л. 152 об.)В «покаянных гласах» в разных местах рассеяны намеки на какие-то вероисповедные прегрешения в его прошлом. Говорится об этом, разумеется, в самой обобщенной, неясной форме; сущность тайны сохранена:
Злокозньный же врагь бестудн? нападе на мя, въскрежта на мя зубы завистью и стр?лою безакония устр?ли мя и гр?ховным мечемъ зл? порази мя. Много бо брашася со мною и премогоша мя — впадох бо в преступленье и акы зв?рь на ловленьи убиша мя…. К тоб? въспущаю глаголы моленыя от душа. Владыко, господи, творце вс?хъ, боже отче, правителю душь нашихъ! Съгр?шихъ на небо пред тобою… И все житье мое печалью въсхыщено бысть, страх же в сердце ми вселися…
Сомнений в том, что когда-то Степан, смущенный Сатаной, согрешил против самого Бога-Отца у нас не может быть, ведь в свидетели своего раскаяния он берет Иисуса Христа:
… Послухъ ми на небеси верен — единочадый твой сын, господь нашь Иисус Христос
(л. 71, 71 об.)Вполне допустимо, что образованный, начитанный проповедник, возможно, путешествовавший к заморским святыням, притягивавшим к себе еретиков разнообразных толков, Степан увлекся каким-то учением вроде ереси антитринитариев, отрицавших Троицу.
Как явствует из этого же «покаянного гласа» (л. 70–73), Степан, осознав ошибочность взглядов еретиков, постригся в монахи и просил бога продлить его дни: «Дажь ми время покаянию» (л. 72 об.), «…да поживъ достойно получю прощенья многыхъ ми гр?ховъ» (л. 73).
На мысль об антитринитарном прошлом наводит частое, нарочитое упоминание Троицы с полным перечислением всех ее ипостасей. Этот «покаянный глас» завершается так:
Молитвами пречистая богородица и вс?х святыхъ твоихъ помилуй мя отче и сыне и святый душе [звательный падеж слова «дух»], яко ты еси бог!
(л. 73)Обращаясь к Иисусу Христу, Степан в другом месте признается:
Оставихъ тя, но не остави мене! Изидохъ [отошел] от тебе — изиди же на взискание мое и въ пажить свою введи мя…
(л. 30)Пока писалась Псалтирь и сочинялись «покаянные гласы», Степана вновь одолели какие-то сомнения:
Пакы [снова, повторно] запять бывъ умомъ оканьный [окаянный] и неприязнинымъ обычаемъ гр?ху работаю. И Темный Князь яко раба оканнаго къ своему хотьнию жаданиемъ плотьскымъ работати влечет мя… К тоб? припадаю, прося прощения сгр?шениемъ… об?щеваюся и по вся часы сгр?шаю… Дай же ми руку помощи!..
(л. 142 об. и 143)Но уже в следующем «покаянном гласе» (в том самом, где он просит не знакомить ангелов с его тайными грехами) Степан говорит о единстве веры; сомнения, очевидно, устранены:
Господи, «направи животь нашь [нашу жизнь] къ запов?демъ твоимъ, душа наша и телеса — очисти, разумъ — истрезви, помыслъ — исправи! Избави насъ от скорби и злых боле?зний, да полкомь ангелъ твоихъ огражаеми, наставляеми в единьстве в?ры: неразлучимыя троица отца и сына!»
(л. 152 об.)Напряженный поиск истины горожанами Новгорода и Пскова, колебания, сомнения, стремление переубедить оппонентов-соперников — все это относится к тому времени, когда создавалась уникальная рукопись Степана, продиктованная образованным человеком и написанная рукой хорошего каллиграфа, украшенная умно расставленными инициалами, озаглавляющими те псалмы, в которых дается чисто стригольническое толкование слову «исповедовать» («прославлять») как «исповедоваться» («признаваться в грехах»). «Покаянные гласы», содержащие «учение покаяния» (л. 29), дают интереснейшие штрихи к биографии Степана, которые хорошо вписываются в смятенное время 1350-60-х годов, когда созревало и усиливалось стригольническое движение, когда архиепископскую кафедру Новгорода и Пскова владыки то покидали, то вновь возглавляли, когда пилигримы-калики приносили из Царьграда и Святой земли все новые и новые взгляды на христианскую книжность и обрядность.