— Что? Убит? — он отошёл и упёрся в бревенчатую стену спиной. — Это ты его убил?!

— Это не я. Я же давал тебе слово, что не убью. Но признаюсь, хотелось. Думал привести его к нам, чтобы кое-что обсудить, но не вышло. Его застрелили.

— Я тебе верю, — пробормотал он. — Почему-то я тебе верю.

Может и к лучшему, что Ян не услышал откровения своего брата. А может, это к худшему. Тут покажет только время.

Ян медленно сполз по стене на пол прямо там, где стоял. Катерина и Радич уставились на него, а он смотрел прямо перед собой.

— Вот только времени у нас нет, Янек, — продолжил я. — Ещё ничего не закончилось. Остался Ульдов и куча его наёмников. И я слышал бой на реке. Может быть, это гвардия пытается штурмовать остров.

— Может быть, и так, — Радич кивнул. — Ульдов — старая жирная сука, обманул нас всех.

— И Лёшу тоже, — прошептал Ян, едва услышал это.

— А ещё Рэгвард всё-таки ушёл на Паладине, — добавил я и выглянул в окно. Темно, но где-то вдалеке видно зарево сигнальных ракет. — Могут решить, что мы ушли с ними.

— Это он убил Лёшу? — спросил Ян слабым голосом. — Это точно он, я знаю. Я чувствую это.

— Да. А перед этим человек твоего брата убил одну девушку из их класса. И ещё одного парня. Этот мятеж уже слишком кровавый. Ян, ты можешь идти? Если останешься, тебе будет безопаснее, чем вместе с нами. Тебя найдут твои люди.

— Пойду с вами, — он кивнул. — Надо идти, я же обещал. Разберёмся со всем потом.

Он начал вставать.

Я протянул ему руку, чтобы помочь.

И зря. Наши ладони соприкоснулись, а медальон Громовой, который я повесил на шею, будто ударил меня током.

Перед глазами всё померкло, а потом я начал видеть странные вещи.

Огонь, слишком много огня. Горели люди, привязанные к столбам, а толпа радостно ревела и кидала в их костры книги и свитки.

Потом казнь и занесённый топор с огромным красным лезвием. Потом темнота, такая же, которую я видел много раз. Полная, глухая, в которой можно разглядеть только свечи духов.

Затем месть, которую должна была свершиться, и гибель от нового оружия, которого прежде никто не видел. Этот мир не удалось спасти.

Снова темнота.

А потом из свечи духа я увидел Яна, но сейчас он совсем ребёнок. Рядом с ним высокий мужчина. К креслу привязана светловолосая девочка. Она плакала. На её шее висел амулет.

Позади неё стоял другой мужчина. Я его узнал. Здесь он помоложе. Последний император Игорь Громов. Смотрел на внучку сверху вниз.

— Это наш долг, Янек, — сказал высокий мужчина, который стоял перед Яном. — Мы Варга, а в тебя есть немного крови Небожителя Дерайга. Мы клялись защищать императорскую династию.

— А всё будет хорошо?

— Ты получишь силу. Если с тобой всё будет хорошо, её получит принцесса. Случиться может всякое. Но это наш долг, как правителей севера и защитников империи. Если ты выживешь, то и она выживет.

Потом кресло, темнота и огонь, очень много огня. И снова темнота.

То ли это из-за амулета, то ли из-за чего-то другого. Но я увидел то, что когда-то случалось.

Я едва не грохнулся на пол, но устоял. Эти воспоминания слишком явные, будто сам был в той свече.

— Что с тобой? — спросил Ян.

— Они и тебя запирали в той комнате? — я посмотрел ему в глаза. — Ты тот, кого они тоже хотели сделать Небожителем?

Он удивился. Но кивнул, очень медленно, будто не был уверен.

— И ты поджёг тех наёмников?

— Я же думал, ты Громов, — начал оправдываться он. — Я не хотел их убивать, но должен был тебя защитить. И в посёлке тогда чуть не погибли люди. Он сказал, это единственный способ всех спасти.

Опять некий «Он». Зараза, слишком это всё не вовремя. Значит, отец Яна рискнул сыном, чтобы проверить, безопасно ли это для Катерины или нет.

Эти Варга — фанатики, только покойный Алексей отличался от них.

— Я тебя помню, — Громова подошла ближе. — Я же помнила, что был ещё один мальчик. Но забыла, как ты выглядел.

— Но я, — Ян посмотрел на неё. — Я не помнил, но… нет, погоди! Я вспоминаю, что…

Издевались над детьми, ублюдки, что папаша Яна, что император. Захотели получить Небожителей. А сколько погибло тех, в ком не было крови кого-то из Восьми?

Но это не имеет никакого отношения к Большой Проблеме, которая с каждым часом становилась всё больше. А ещё даже ночь не кончилась.