Последовала короткая команда лучникам, и двое из них отвлеклись на то, чтобы прибрать стрелы в сторону.

— Выдели сюда двух-трех бойцов, чтобы подносили стрелы лучникам, а те в свою очередь не делали лишних движений. Оптимизация и рационализм.

Астай понимающе кивнул и снова отдал команду на своем птичьем языке.

Я вернулся в пещеру и подозвал к себе Сану. Астай ходил за мной по пятам. Местные с интересом наблюдали за моими передвижениями.

Мы вернулись к больным, и я лично перевязал кровоточащую рану выше локтя.

— Поняла?

— Поняла.

Сана взялась за такого же раненого, но я ее остановил и повел дальше. Астай без лишних слов отдал команду своим сородичам, и нам принесли множество тряпок и лоскутов из кожи.

— Перелом обеих ног. Нужно наложить шину.

Я жестикулировал, как мог, но лучше было показать раз, чем растолковывать туземке азы врачевания на чужом для нее языке.

Приложив к ноге ровную палку, зафиксировал конечность в нескольких местах. Странно, но больной даже не кричал, когда я не церемонясь торкал его конечности.

Решил проверить свою догадку и воткнул ему ножик в бедро. Никакого отклика. Вердикт однозначный — у него перебит позвоночник.

Ничтоже сумняшеся, я взял больного под руки и потащил к выходу. Тут же ко мне бросилась женщина и упала в ноги. Без перевода было понятно: «Не трогай моего мужчину»…

— Где ты раньше была, дура, когда он валялся в куче, гребаным мешком сломанных костей? Уйди с глаз моих!

Помощники Астая подхватили ее под руки и уволокли вглубь пещеры. Хакас молчал. Мне было плевать. Я подчинялся законам этого времени.

Лучники при моем приближении расступились и бесстрастно наблюдали, как я скидывал молящего о пощаде бедолагу. Тело тут же подхватили приспешники Асмодея и разорвали в клочья. Жизнь аборигена оборвалась.

— Что ты на меня так смотришь, Астай? Сам говорил же, что они оставлены подыхать. Я облегчил ему смерть.

— Неправильно это все.

— Здесь, сука, все неправильно! И то, что мы появились в это время; и то, что дальше происходит с нами! Это гребаное общество чистокровных хакасов! Ведь так ты их называешь?

Последнюю фразу бросил ему с издевкой.

Астай отвернулся. Конечно же ему было неприятно слышать такое из моих уст, но на правду глупо обижаться.

— Соберись! Слышишь? Раненых делим на тех, кому действительно суждено умереть и тех, кого еще можно вылечить. Первых по моему примеру за борт. Другим подготовьте теплый грот. Кормите их и лечите. Сможешь организовать? Или мне делать все самому?

— Сделаю, — сухо сказал Астай и пошел в пещеру.

Меня качнуло от ветра. Я почувствовал себя хреново и ушел досыпать в свою каморку.

Проснувшись через некоторое время, увидел Сану, что бережно снимала окровавленную повязку с моей шеи и меняла ее на новую.

— Улуг Хуртуях Тас, — непроизвольно повторил имя, что крутилось у меня на языке.

Девушка вздрогнула при его упоминании и выражение ее лица сменилось на глубокую задумчивость.

— Зачем ты нужна Асмодею?

— М? — она вопросительно на меня посмотрела.

Вот как ей донести слова князя тьмы без переводчика? Игрок в крокодила из меня тот еще, не могу жестами донести суть. А нужно ли пугать девушку этим откровением?

— Забудь, — обреченно махнул рукой и отвернулся к стене.

Я был противен себе. Все, что я делал — это вымещал злобу на местных. Что я еще мог сделать? Исправить весь их строй? Научить их срать не где попало, а выкопать себе туалет? Научить сражаться? Научить быть гуманными с детьми и стариками?

Общество не готово к этому. Пусть гниют в своем дерьме! Но что я действительно мог изменить — это заточить Асмодея обратно в ад и закрыть портал навсегда. И для этого я не планировал отдавать Сану, хоть это и было проще всего. Нет. Я проведу Асмодею «исповедь».

— Сука, но как?! Мне нельзя обращаться в хронума! — в бессилии я ударил по стене кулаком, и камень превратился в крошево.

Не веря своим глазам, осмотрел руку, потрогал камень. Нет, это не известняк — прочный скальник. Я ударил еще раз и результат был тем же. Во мне появилась сила. Обычный одаренный не мог этого сделать. Значит, во мне каким-то чудом проснулась сила хронума, несмотря на то что я оставался в человеческом обличии.

Странно это все. Впрочем, что я мог знать о развитии хронума? Из тех трактатов? Но в них не было и слова о том, что узор может менять цвет или что мои крылья будут иметь оперение?