Приложив к глазам бинокль, Андрей увидел, как пассажир пересел с «реаплава» на катер. Время текло поразительно медленно. Казалось, что катер никак не развернется.

Следить за ним в бинокль было мучительно. Андрею не верилось, что катер движется, а не просто подпрыгивает на волнах.

Наконец с корабля сбросили веревочный трап. Андрей поспешно начал спускаться с капитанского мостика, чтобы встретить друга у борта, но Сурен — веселый, озорной Сурен — уже стоял перед ним, пробуя ногой прочность палубы.

— Ва! Андрейка, какой ты всеми ветрами проветренный! — воскликнул Сурен, сжимая Андрея в объятиях. — И соленый, совсем соленый! — Он то отстранял друга, то снова привлекал его к себе.

— Ну, Сурен, что такое? Мне Степан дал радиограмму. Опять возражения против нашего метода строительства?

— Верно. Затем я и приехал, чтобы поспорить о методе. Понимаешь, с новым проектом.

— С проектом… — разочарованно пожал плечами Андрей. — Едва ли целесообразно сейчас пересматривать…

— Э, брат, этим проектом мы с тобой всем скептикам губы утрем!

— Денис! Слушай, Денис! Смотри, вот горец кахетинский, о котором я тебе так много рассказывал. Знакомься, Сурен. Это Дионисий Алексеевич Денисюк, парторг нашего строительства, с Мола Северного к нам пришел.

— Добре, добре, здоровеньки булы! — Денис Денисюк пожал руку Сурена, пытливо смотря на него хитроватыми глазами. — Что привез?

— Проект привез…

— Это потом, — отозвался Андрей. — Я же знаю, Денис… всякое изменение вызовет в Москве неприятный отклик…

— Письмо привез.

— Письмо? — обрадовался Андрей. — Так давай его скорей!

— Скоро только ласточки летают.

— Сурен!.. — взмолился Андрей.

— Разве вот партийному руководителю, — и Сурен церемонно передал письмо Денисюку.

Тот посмотрел на адрес и ухмыльнулся:

— Не возьму, это личное, — и отдал письмо Андрею.

— Сегодня утром в Москве из ее собственных рук! — провозгласил Сурен.

— Добрый хлопец! — Денис положил руку на плечо Сурену. — Так ты с каким проектом прилетел? Поведай.

Андрей распечатал письмо и, отойдя в сторону, начал читать, то хмурясь, то улыбаясь.

— Док мне ваш не нравится — вот какой проект… Слушай, зачем теплоход?

— «Слушай, слушай…» Что ж ты, по морю без корабля плавать будешь? Недаром горцем кахетинским прозвали! Пойдем, отдохни с дороги.

Но Сурен вовсе не был настроен отдыхать, он желал осмотреть на плавающем доке все.

Андрей читал:

«…опять тебя нет со мной. После нашей невозвратимой потери твое отсутствие для меня еще мучительнее. Но самое страшное в том, что я не могу больше бывать в больнице… Когда я вспоминаю там нашего мальчика и беспомощность всех врачей, таких же, как я, то я не в силах обманывать больных… Я не верю, понимаешь, не верю больше в медицину… Я ушла из больницы… Ты смеялся над моей реактивной техникой… Теперь я посвящаю себя только ей… Мой дипломный проект… Ты когда-нибудь похвалишь меня за него. Я посвящаю его памяти нашего мальчика и тебе… Я знаю, ты опять морщишься… Зачем твоему плавающему туннелю реактивная техника?.. А зачем тебе неумелый врач? Андрюша, милый… Я сейчас на даче у папы, занята только проектом, все время думаю о тебе… ведь наш мальчик должен был походить на тебя, он был такой же настойчивый, он уже мечтал о чем-то… Не могу писать… Приезжай хоть на денек… Степан Григорьевич говорит о каких-то затруднениях. Папа ворчит, не верит в успех вашего дела. Теперь ведь он отвечает за него… Он передает тебе привет. Ах, если бы ты был здесь…»

Андрей решительным движением сложил листок, положил в карман и подошел к Сурену. Смотря куда-то вдаль, он сказал:

— Пойдем, я покажу тебе все.

Сурен уже успел кое-что посмотреть с Денисом, но, видя состояние Андрея, он покорно пошел еще раз на рабочую палубу, где происходила сборка туннеля.

Две огромные трубы лежали по обе стороны надпалубных построек, доходя до середины судна. К концу одной из труб в этот момент подкатывали по рельсам металлический барабан, поданный сюда стрелой крана. Придвинутый вплотную к трубе новый патрубок стал ее естественным продолжением.

Подъехавшая сварочная машина кривыми лапами обняла место соединения патрубка с трубой. На мгновение послышался треск, и сквозь щели между трубой и лапами машины блеснул яркий свет. Потом гигантские клещи сварочной машины разжались. Первый патрубок уже составлял одно целое с трубой. Машина передвигалась к новому патрубку.

Трубы удлинялись с поразительной быстротой. На глазах у Сурена, жадно наблюдавшего за процессом, они скоро заняли все судно. Законченный отрезок туннеля был готов к спуску.

Сурен не почувствовал движения судна. Он увидел лишь, как поползли по палубе ожившие гигантские змеи, поблескивая на солнце своей металлической поверхностью. За кормой их тела опускались в море. Мимо Сурена двигался конец трубы. В отверстии, похожем на пасть морского чудовища, выпрямившись во весь рост, стоял человек. Пронзительно свистнув, он спрыгнул на палубу. Теплоход ответил ревом.

— Прямо как мой маленький ишак в Нагорном Карабахе! — закричал Сурен, зажимая уши.

Змеи остановились. Одновременно прекратилась вибрация корпуса корабля. По освобожденной палубе уже катились новые железные цилиндры, сваренные из листового металла.