Белая бездна текла над головой, а по ней плясали янтарные блики. Надо было оставаться там, в кафе. Ждать своей участи. Ларго коснулся ленточки ЭлЭл.

Голова закружилась, запульсировала от боли. Сам бы он никогда не догадался. Возможно, древняя кровь Тсерингеров подсказала путь. У дерева никого не осталось.

Ларго не чувствовал собственного тела, не понял, как оказался у ветки и сорвал с нее сокровище нунтаров. Плод оказался липким, сморщенным, полупрозрачным. И теплым. Словно маленькое скукоженное солнце с пульсирующим ядром.

Тот, кто раньше был Ларго, испугался бы откусить. Побрезговал. Но теперь Ларго – всего лишь вещь.

Сахар захрустел на зубах. Кожица поранила язык. Мякоть оказалась приторно-сладкой. Вот чем пахло от нунтара. Зубы скользят друг о друга, на языке неприятная пленка. Вкус слегка медовый, слегка грушевый, слегка сливовый. А как проглотишь – во рту ощущение, что откусил от восковой свечи.

Ларго подумал, что от одного кусочка у него началась изжога. Но в груди становилось все горячее, раны засаднили еще сильнее, глаза заслезились, веки стали слипаться.

И тут Ларго увидел мага. Все вокруг залито янтарем, маг плетет заклинание, играючи разводит костер. Рисует в воздухе огненные фигуры, пускает испепеляющие лучи в туман.

Видение исчезло.

Что-то треснуло, обдало жаром – костер прямо у ног. Но как?

Ларго не касался источника силы, не плел заклинаний.

Ядро пульсировало, а внутри ядра – искаженное отражение мага. И пока Ларго доедал плод, он все смотрел и смотрел на костер – первое, что он сделал. Пусть с помощью мертвеца, пусть не лично, но все же…

Языки пламени менялись: то были красными, злыми, то неуверенными, едва оранжевыми. Ларго вспомнил про синий огонь и зеленый, и тотчас же костер под его ногами поменял цвет.

Работает…

Столик прижался к ноге, отвлек от костра.

Ларго быстро сорвал следующий плод. И следующий. Плоды были разные по размеру. Одни крупные, как осенние яблоки, другие размером с мелкую сливку. И пахли по-разному, но все очень хорошо. Какие-то хлебом, какие-то шерстью, скошенной травой, теплым молоком. А один пах солнышком.

– Мы возьмем плоды в заложники, – неожиданно для самого себя сказал он.

Столик постучал ногой по корням дерева.

– А корни мы отравим, выжжем.

Ларго попробовал залезть на дерево, но только ободрал ладони и голени. Он не собирался просить, столик сам вдруг задрожал, растянулся. Подошел к дереву и встал на задние ножки, оперевшись на ствол передними.

Ларго забрался на дерево по столику.

Плоды летели вниз, мягко падали на землю, старые трескались, новые отпружинивали, как мячики.

Ларго заглядывал в ядра, иногда ошибался и надкусывал не тот плод. А потом наконец нашел. Девушка, посвятившая свою жизнь садовой магии.

Жадно откусил, сосредоточился и, медленно разжевывая грубую кожицу, представил, как корни дерева засыхают.

Ларго снял с себя шарф, куртку, свитер. С помощью силы успешно подобранного плода связал все в одну котомку. Плоды потянулись в сумку, собрались.

Столик понес светящихся заложников, а Ларго пошел впереди. В одном кармане – пленник с ядром мага-лекаря. В другом – ядра магов-истребителей. В каждой руке по боевому плоду. Прежде чем скрыться в тумане, Ларго обернулся: дерево было мертво.

Покинувшая тело дрожь вернулась, но теперь она была совсем иного характера. Однажды папа дал ему попробовать вина. Состояние было примерно такое же.

Ларго устал жевать, вгляделся в туман – никого. Он покрутил в руке боевой плод, липкий, сияющий. Может, туман рассеивается от плодов? Ларго поднес было плод ко рту, но что-то ударило в спину, и плод взлетел в воздух. Нунтар набросился сверху, засунул в рот Ларго скользкие пальцы, мальчишка машинально укусил, извернулся под холодным телом. Нунтар ухватил Ларго за волосы, потянул на себя до хруста.

Вот он, конец.

В глазах потемнело. Но тварь отпустила, кинулась к валяющемуся плоду.

Ларго поднялся, в голове звенело. Это нормально, так бывало уже, когда мама била сильно. Вот только она останавливалась, а нунтара ничто не остановит. Ладони взмокли, боевой плод чуть не выскользнул, и Ларго бы успел откусить, но нунтар бросил ему в глаза горсть земли, а затем бросился и сам, повалил Ларго, впился по ошибке не в плод, а в руку. И тут же в бок твари со всего размаха влетел столик. Раздалось хихиканье.