— Магда!

Она не шелохнулась.

Заза присел на диван:

— О чем ты плачешь, Магда?

Он поймал себя на том, что обратился к ней на «ты», но не стал отступать и продолжал:

— Скажи мне, почему ты плачешь?

Потом он обнял ее. Магда сидела, все так же выпрямившись, и лицо ее заливали слезы.

— Не плачь, не надо! — он прижал Магду к груди. — Не надо!

И тут голова у него пошла кругом, и он, сам не сознавая, что делает, стал целовать волосы Магды, ее мокрые щеки.

— Не плачь, не плачь…

Соленые и горячие слезы обожгли ему губы, и он вдруг опомнился, понял, что Магда просто не ощущала его поцелуев. Она славно унеслась куда-то очень далеко, откуда могла возвратиться только сама, по своей воле. И эта отдаленность была настолько очевидной, что Заза еще раз счел себя совершенно лишним, чужим, просто невольным свидетелем слез Магды. Расстроенный и растерянный, он поднялся с дивана, закурил сигарету и посмотрел на телефон, почему-то уверенный, что он все еще продолжает звонить. Но телефон молчал.

— Какая я дура, — раздался наконец голос Магды, — прости меня…

Заза не отозвался, потому что не знал, что ответить.

Магда встала:

— Сейчас я вскипячу чай.

— Я не хочу, спасибо.

— Больше у меня ничего нет.

Заза опять закурил. Магда выдвинула стул, приставленный к столу, и села:

— В Тбилиси тоже снег?

— Да… снег…

— А здесь снег лежит с первого ноября…

«Ей не о чем говорить со мной, — подумал Заза, — да и что она может мне сказать?»

— Ты в Москву надолго?

— Нет, сегодня уезжаю.

— Да-а.

Затем опять наступило молчание.

«Может быть, она думает, я прилетел сюда снег счищать с тротуаров! — разозлился вдруг Заза, хотя сознавал, что не имеет никакого права злиться. — Она думает, что я приехал сюда снег скрести».

— Давай пить чай, — сказала Магда, — он вскипит быстро.

Она вышла из комнаты. Зазе еще никогда не приходилось быть в таком глупом положении. Он мечтал поскорее выбраться отсюда, но какая-то сила удерживала его.

Может, это было самолюбие: он не хотел верить, что все так сразу кончилось. Труднее всего поверить в это, до последней минуты хранишь какую-то надежду. Дескать, может, я ошибаюсь, а на самом деле все прекрасно. И ты ждешь чего-то, не ждешь, а по самое горло увязаешь в трясине, которая называется глупостью.

Но самое удивительное другое — ты сознаешь, что увяз по горло, и все же опять на что-то надеешься.

Вошла Магда, поставила на стол стаканы, принесла тарелки.

— Я должна шлепать в стоптанных мужниных башмаках и хлопотать по хозяйству, — она смеялась. — Математика, кибернетика, счетные машины — все это поза, я не должна расставаться с веником или, на худой конец, не отходить от лоханки с бельем.

Магда это сказала так весело и легко, что Заза подумал, что она его на самом деле не любит. Так можно разговаривать с тем, кого считаешь просто приятелем.

— Ну и что же тебе мешает? — Заза старался, чтобы его голос звучал как можно насмешливей.

— Что мне мешает? — Магда некоторое время не сводила с него внимательного взгляда, затем отвернулась и сказала: — Ничего!

Она быстро вышла из комнаты.

«Ничего, конечно, ничего!»

Вдруг он почувствовал внезапное облегчение, словно избавился от тяжелого груза.

Вошла Магда с чайником и, разливая в стаканы чай, продолжала прерванный разговор:

— Ничего мне не мешает, но я сама какая-то, как бы тебе это сказать… Странная, что ли… Ты опять будешь смеяться (она уловила, значит, тогда его насмешку), а я совсем не хочу быть странной, совсем не хочу. Всем кажется, что я притворяюсь, ведь сейчас модно быть странной. А я тебе говорю — я самая обыкновенная, но только очень боюсь холода…

— Тогда почему ты в Москве, здесь разве не холоднее?

Магда придвинула к Зазе стакан и села.

— Положи сахар.

Заза послушно насыпал в стакан сахару.

— Возьми печенье, правда, оно немного сухое… Иногда мне кажется, что я сойду с ума. Так хочется в Тбилиси…

Она отпила глоток:

— Кажется, он не закипел! Но ничего… Ты удивился, что я плакала? Удивился?

— Не знаю…

— Я и сама удивляюсь. Никогда не думала, что могу плакать при ком-нибудь. Я плачу, когда я одна, когда бываю совсем, совсем одна…

— Не лучше ли тебе вернуться в Тбилиси, там тоже можно изучать математику.