— Вы птичку мою не видели?

— Нет, — ответил Резо так спокойно, как будто ждал этого вопроса.

— Улетела, а на дворе снег, — женщина заплакала.

Вано повернул рукой полено в огне и подул на пальцы. Огляделся по сторонам, взял сломанную лыжную палку и размешал угли. Огонь затрещал, и в камине поднялся ураган искр.

— Вот она, твоя птичка! — Вано бросил палку в огонь.

— Где?

— Вон!

Среди снега, искрящегося как пламя, летала большая белая птица.

— Спасибо. — Женщина вытерла слезы платком, улыбнулась и повторила: — Спасибо вам.

Огонь в камине погас. Резо не хотелось вставать и подниматься к себе. Он сидел и, ни о чем не думая, вертел в руках пустой стакан. Голова побаливала от кислого вина. Он достал пачку сигарет — пустая. Скомкал и швырнул в камин. Все-таки пришлось пойти за сигаретами. Когда он проходил мимо соседнего номера, услышал музыку. Из щели падал свет в темный коридор, как будто кто-то просовывал под дверь белые руки. В комнате жила эстонка, приехавшая сегодня. Наверно, включила транзистор.

Он вошел в свой номер и щелкнул выключателем, взял со стола сигареты и с таким нетерпением стал открывать пачку, словно курил первую сигарету за день. В комнате было душно, дверь на балкон была закрыта, хотя обычно он оставлял ее открытой. Он вышел на балкон. Из окон соседнего номера сюда тоже падал свет. У двух комнат был общий балкон.

Снег больше не шел. И вокруг было так тихо, словно небо, уставшее за день от снегопада, на мгновение задремало. На крыше автобуса, стоявшего у крыльца, блестел снег.

Резо вернулся в комнату и не раздеваясь прилег на кровать, ноги положил на стул. Курил и смотрел в потолок. Сюда не доносилась музыка, хотя стены такие тонкие… Спустя некоторое время в дверь постучали, три раза. Резо вскочил и открыл дверь. На пороге стояла Майя, она рукой отвела его в сторону и вошла. На ней была черная шуба, которую она сразу сбросила на стул и осталась в пижаме. Она легла в постель.

— Закоченела!

Резо подошел к кровати, Майя натянула одеяло до подбородка, крепко вцепившись в края обеими руками, словно боясь выпустить его.

— У тебя новая соседка? — спросила она. — Закрой дверь, холодно.

— Да, новая.

— Я видела. Красивая. Тебе везет.

— При чем здесь везет?

— А почему ее поселили именно рядом с тобой?

— Я виноват?

— Нет, — Майя засмеялась, — нет, но тебе везет.

— Гия спит?

— Да, и я сразу прибежала.

— Поздно он засыпает.

— Можно подумать, что ты ждал меня.

— Нет.

— Вот видишь.

— Что?

— Не ждал… А я, как дурочка…

— Почему же?

— Так. Садись.

Майя завернулась в одеяло и подвинулась к стене.

— Майя! — Резо присел на кровать.

— Не трогай меня! Я замерзла!

— Ладно, — согласился он. — Не трону.

— И потом ты небритый. Ведь знаешь, что я не люблю…

— Знаю.

— Хоть бы ты раньше любил меня так. Что теперь с тобой? Или просто тебе так больше нравится, потому, что я тебе не жена. Конечно, с любовницей интереснее, чем с женой. Зачем я приехала в Бакуриани! Знала бы, что ты здесь, ни за что б не приехала! Днем я делаю вид, что незнакома с тобой, даже не гляжу в твою сторону. А ночью бегу к тебе, зачем, для чего? Ведь все прошло, кончилось. Три года я жила спокойно. Что тебе понадобилось в Бакуриани? Шестой день я здесь и близка к помешательству. Один, два, три, четыре, пять, шесть…

— Ты не знала, что я здесь?

— Знала и потому примчалась, ты это хочешь сказать?

— Гия не узнает меня, не помнит.

— Он был маленький… Завтра приезжает мама.

— Откуда она узнала?

— Я написала ей сама.

— Опять все сначала.

— Что?

— Как будто не знаешь. Лекции о морали.

— Ничего не сначала, мы же в официальном разводе. Просто ты недолюбливаешь мою мать и больше ничего!

— Недолюбливаю!

Резо встал, подошел к окну и разглядел за стеклом снежинки. Снова пошел снег.

— Я открою дверь, можно?

— Нет. Вот я и говорю, что ты не любишь ее.

— А почему я должен любить ее?

— Потому что она моя мать.

— Вы с ней одинаковые. Ты слыхала, как говорят, жеребенок в кобылу удался!

— Не слыхала.

Он оглянулся. Майя накинула шубу и нащупывала ногами туфли. Она, не глядя вниз, пыталась попасть в туфлю и смешно болтала ногой. Наконец она обулась и побежала к дверям. Резо настиг ее в дверях:

— Ты куда?

Майя крепко сжала губы, но подбородок ее вздрагивал. Видно было, что она с трудом сдерживает слезы. Она не отпускала дверную ручку, но постепенно пальцы ее ослабли, она прижалась к его груди и заплакала. Он обнял ее и повел обратно.

— Будет, будет, ну, что с тобой!

Он снял с нее шубу, усадил на кровать, опустился перед ней на колени и стал снимать туфли.

Майя плакала и, казалось, ничего не замечала. Во всяком случае, она целиком подчинилась ему.

— Погаси свет, — всхлипнула она, — погаси!

Потом они долго лежали в темноте молча и не знали, с чего начать разговор. Не хотелось нарушать молчание, которое сближало их больше всяких слов.

За окном было снежно, и весь мир был наполнен снегом.