— Не думай об этом, — сказал Вамех, но Ясон не нуждался в ободрении.

— «Страх от смерти не спасает», — улыбнувшись, процитировал он. — Чему быть, того не миновать, — он спокойно ждал, что принесет грядущее, не злился, не нервничал перед неизбежным. — Такая уж у меня судьба, — добавил он.

— Неужели все так серьезно? — спросил Вамех.

— Говорят. Ты мне лучше скажи, кто стрелял в нас?

Вамех пожал плечами.

В палату вошла Алиса. Она напустилась на больных, которые сгрудились у койки Ясона и разинув рот с жадным интересом ловили каждое слово приятелей, разогнала их по местам, присела в изголовье Ясона, поправила одеяло и положила руку на его лоб.

— Ясон, у тебя температура, тебе вредно много разговаривать.

Вамех посмотрел на Алису и поднялся.

— Уходишь? — возбужденно спросил Ясон, и голос его прозвучал почти весело. — Алиса, попроси его остаться.

— Я никого не гоню, — обронила Алиса.

Но Вамех ушел. Смех разбирал его; он понял, что Ясон доволен его уходом. Странная мысль пришла в голову Вамеха. Он подумал, что после этого ночного ранения Алиса, чего доброго, откажет Джемалу и вернется к Ясону, потому что сочувствие, пробудившееся в сердце женщины, может обернуться возобновленной любовью. Вполне возможно, что, потеряв руку, Ясон будет вознагражден раскаяньем и возвращением Алисы. Видимо, и он бессознательно рассчитывает на это и потому держится так мужественно, не теряет присутствия духа. Поэтому ему и хотелось, чтобы Вамех ушел и оставил его наедине с Алисой. «Ясон пока не сознает, что такое потерять руку, и его радость, вызванная надеждой на возвращение Алисы, не омрачается ничем», — думал Вамех. Но так или иначе, Ясон показал себя молодцом, мужественно встретил испытание, и Вамех стал искренне уважать его.

Погруженный в размышления, Вамех проходил коридором, когда услышал за спиной знакомые шаги. Он медленно сошел по лестнице и, ступив на последнюю ступеньку, резко обернулся. На верхней площадке стояла Алиса и смотрела на него. Потом она спустилась и остановилась на ступеньке выше Вамеха. Она стояла, спрятав руки в карманы белого ладного халата, аромат ее духов особенно ощущался среди больничного запаха лекарств и медикаментов. Ее большие ласковые глаза вызывающе, но тепло смотрели на Вамеха.

— Все-то вы в истории попадаете, — с улыбкой произнесла она, — то стреляют в вас, то режут…

— Моя ли здесь вина? — улыбнулся и Вамех.

— А чья же?

— Почем я знаю. Неужели я такой человек, что меня непременно следует убить? — Он рассмеялся и взглянул в глаза девушки.

Алиса отвела взгляд, потому что, как ни старалась придать своему лицу строгое, серьезное и осуждающее выражение, не могла сдержать улыбки, странной улыбки, в которой не было ни обвинения, ни порицания, а только одобрение и поощрение. Вамех заметил это.

— Защити вас бог от смерти! — сказала Алиса.

— Мне и самому не хочется умирать.

— Но однажды, насколько мне помнится… — лукаво прищурилась Алиса.

— То время прошло.

— Однако в кого же все-таки стреляли, в тебя или в Ясона?

— Не знаю.

— Ясон не тот человек, чтобы кто-нибудь стал покушаться на его жизнь. Я уверена, что стреляли в тебя.

— Кому надо стрелять в меня? Я никому плохого не делал.

— Иногда вовсе не обязательно делать плохое, часто людей не выносят за их искренность и доброту. Но это к тебе не относится. — Алиса рассмеялась. — Это твоя собака чуть не загрызла Вахушти?

— Выходит, тот негодяй действительно был Вахушти?

— Выходит, так, — ответила Алиса.

— Поделом ему.

— Я все знаю, мне Ясон рассказал.

— Ясон?

— Да, ты же рассказывал ему, что произошло той ночью.

— Рассказал.

— А он рассказал мне. Я все знаю. Но ты все-таки не прав. Если так строго подходить к людям, то каждого второго придется затравить собаками. Вахушти — просвещенный и культурный человек, три языка знает, а ты…

— Сколько просвещенных были палачами и злодеями, — прервал ее Вамех, — некоторые по десятку языков знали, но это нисколько не оправдывает их.

— Разве плохо быть культурным?

— Хорошо, но не все культурные и образованные люди добры. Внешняя культура не имеет к добру никакого отношения.

— Не знаю, во всяком случае твой метод натравливания собак мне не нравится.

— А чем такой метод плох? — усмехнулся Вамех. — Увы, отныне он для меня заказан, бедной Муры больше нет.

— Что тут смешного? Тебе не жаль ее?

— Как не жаль? Но что изменится, если я буду хранить траурный вид? Замечательной собакой была Мура, и Ясон замечательный парень.

— Ясон ведь не собака, что ты сравниваешь его с Мурой? — Алиса притворилась рассерженной.

— Я не сравниваю. Ясон безо всяких сравнений отличный парень.

— Ты уверен в этом?

— Без недостатков никого нет. Споткнуться может каждый. Ясон — молодец.

Алиса улыбнулась, вытащила из кармана руку и взглянула на часы.

— Я побежала! — крикнула она, и ее каблуки быстро застучали по ступенькам.

Она действительно спешила, пора было делать Ясону перевязку, доктор Коция обещал в полдень еще раз осмотреть рану.