— Скажите, пожалуйста, — спросил он, — а меня примут?

— Куда?

— В кружок.

— В какой кружок? — удивился я.

— В шахматный.

— Видишь ли в чем дело, Каха, я там уже не работаю. Но если ты хорошо играешь, я уверен, что тебя примут… Гизо, подожди-ка минутку, у меня к тебе один вопрос.

Гизо подошел.

— В самые последние дни кто из вас видел Паату?

— Каха, — не задумываясь ответил мальчик.

Пришлось снова вернуть уходящего Каху.

— Каха, ты был у Пааты накануне того дня, когда это случилось?

— Был. — Каха заметно волновался. — Мы собирались назавтра пойти на Тбилисское море, и я зашел узнать, пойдет ли с нами Паата.

— И что же он ответил?

— Обязательно, говорит, пойду, если пустят. Он очень обрадовался.

— Вспомни, пожалуйста, что еще он сказал.

— Он спросил, где мы собираемся и скоро ли вернемся.

— Ты не помнишь, он говорил «вернемся» или «вернетесь»?

— Нет, «вернемся», — твердо повторил Каха, — потому что он был уверен, что пойдет с нами, но мы все собрались утром, а его не было, тогда пришла классная руководительница и сказала, что…

— Все ясно… Ну и сумка у тебя, Каха! Ты что, на весь класс учебники носишь?

— Сумка-то у него всегда полная, а вот про голову этого не скажешь, — сострил Гизо.

Когда мальчики вышли, в кабинет вернулась Гванца Шелиава.

— Вы отпустили ребят?

— Да. Мне трудно с ними разговаривать.

— Я вам так благодарна за то, что вы тактично с ними обошлись. Особенно с Ингой… Признаться, я боялась, что вы… Словом, что вы дадите ей почувствовать… Она и так очень страдает. Садитесь, отчего вы стоите?

Я собирался уходить, но почему-то охотно сел. Я не мог сопротивляться обаянию ума и доброты, которое излучала Гванца, подобно тому, как цветущая липа источает аромат. Я был весь во власти одного желания: узнать, что кроется за этой удивительной внешностью, какие мысли и желания будоражат эту чуткую душу. Скажу больше — я уже не представлял себе, как я мог жить, не зная Гванцы Шелиава, и как буду жить дальше, не видя ее. Я твердил себе, что это глупость, что всякая красивая женщина вызывает желание побыть с ней подольше, не расставаться. Это все так. Но одно я знал твердо: впервые я встретил женщину, чье внутреннее содержание влекло меня значительно сильнее красивой внешности…

— Простите, я отнял у вас столько времени, — положительно в ее обществе я терял дар речи. Мне хотелось сказать, что я приду еще раз уточнить кое-какие обстоятельства, но вместо этого я произнес: — Какие славные у вас ученики.

— Да, — просто согласилась она. — Я их очень люблю. — Она неожиданно вскинула на меня свои большие глаза: — У вас есть дети?

— Нет. — Другой женщине я бы постарался беспечным тоном ответить, что я холост и свободен, но, повторяю: с Гванцей я не мог разговаривать со светской небрежностью.

Гванца подошла к шкафу и вынула небольшой сверток. Это оказалась мальчишечья шапка с козырьком.

— Это и есть т а шапка?

Гванца кивнула.

— Шапка Пааты, которую он подбросил вверх, когда узнал, что деньги нашлись?!

Я представил себе, как, подкинув шапку, Паата побежал в больницу, за ним товарищи. А шапка упала и осталась лежать на земле. Гванца подняла ее…

Голос Гванцы вернул меня к действительности:

— Паата помчался в больницу, позабыв о шапке. До нее ли было! Я принесла ее в школу, но Паата на следующий день не пришел. Уборщица спрятала шапку и долго не могла найти. Только вчера отыскала и принесла со слезами…

Я хотел спросить, для чего Гванца Шелиава так старательно заворачивает шапку, но сдержался. Я заметил, что вообще остерегаюсь задавать ей вопросы, а если задаю, то совсем не те, что надо бы. Я молча любовался точными и легкими движениями ее пальцев, пока она заворачивала шапку в газету. Но вот она кончила и вопросительно на меня посмотрела. Мне следовало бы откланяться, но я не двинулся с места.

— Простите, меня ждут в учительской.

Я нехотя встал:

— Спасибо вам большое за все. До свидания.

Я увидел в ее блестящих глазах свое отражение — маленький растерянный человечек стоял, не зная, куда девать руки.

— До свидания. — Гванца Шелиава повернулась и унесла с собой крошечного человечка.

— Мне очень жаль, что нам пришлось познакомиться при таких печальных обстоятельствах, — проговорил я, идя за ней по школьному коридору.

— А я вас еще по университету помню, — улыбнулась Гванца. — Я была на первом курсе, когда вы кончали…