— «Вот с…и,– мне начало надоедать, что кто-то вечно путается у меня под ногами и ведёт свою игру, — надо будет поговорить с Усерамоном по этому поводу. У него больше опыта в придворных интригах, просто так эту проблему мне не решить самому, нужна помощь более опытного царедворца».

Тут же в голову пришла вторая идея и я велел позвать Ментуиуи. Когда наконец в городе нашли военачальника и он вернулся в лагерь, то прошло больше двух часов и я едва не задремал. Его приход сбросил с меня сонливость.

— Мой царь, — низко поклонился он.

— Садись, поскольку я лежу, — показал я ему рукой на табурет.

Когда он сел и внимательно на меня посмотрел, прекрасно понимая, что я бы не стал просто так его отзывать из города, а я тем временем продолжил.

— Как там дела?

Он пожал плечами.

— Нашли и связали всех глав города, для твоего суда над ними, мой царь.

— Что с городом?

— Его постигнет судьба Абиско, — ответил он, — покушаться на царя, хуже может быть только богохульство.

— Я вот что подумал, — я понизил голос, — запрети воинам жечь город, а текущие пожары потушите. Ну и не лютуйте больше в убийствах, все трупы выбросить в Нил, жителей заставить убрать следы битвы.

— Прошу меня простить мой царь, но можно мне услышать причины подобной милости? — удивился он.

— Тот урод сказал, что они ещё до нашего нападения на город договорились с царём Хатшепсут, что меня они захватят в плен, а освободят только под гарантии её помилования, — тихо сказал я, — для этого пришлют посланника от неё. Мне очень интересно, что он скажет и что это вообще за договорённости такие странные.

— Да? — у Ментуиуи лицо удивлённо вытянулось, а руки сжались в кулаки.

— Его слова, — покивал я головой, — и я вот думаю, а что если мы представим всё дело так, что город и правда заманил меня в ловушку и держит взаперти? Мне очень интересно, кто и главное зачем договаривается в Фивах обо мне.

Ментуиуи почесал затылок.

— Хотите устроить им представление мой царь, какое обычно устраивают музыканты? — понял он, — только если он сначала заедет в лагерь, чтобы узнать, как обстоят дела, то нам нужно будет сделать вид, что Твоё величество находится в плену.

— Ловишь на лету, — улыбнулся я, — главное тогда нам захватить Хор Дехмит до его приезда, чтобы оттуда не предупредили о нашем маленьком обмане.

— С этим проблем не будет мой царь, — улыбнулся он, — эти сыны шакалов, как только над Гнауи Шема появились первые дымы пожаров, прислали парламентёров и слёзно стали умолять простить их.

— Что-то мне всё меньше после сегодняшних событий, хочется посещать другие города. Сначала моё слово нарушают собственные люди, сегодня вот покушение. Мне что, сначала всех вырезать что ли перед тем, как заходить в город? — я с сомнением покачал головой.

— Думаю несколько показательных казней однозначно заставит многих задуматься, — Ментуиуи кровожадно улыбнулся.

— Тогда ты пока готовь всё для нашего небольшого представления, а я как приду в себя, встречусь с представителями другого города для принесения клятвы верности.

— Будет выполнено мой царь, — он низко поклонился, затем поднялся и вышел из шатра, оставляя меня в глубокой задумчивости.

Я не сильно удивился, когда жители Гнауи Шема, которым предложили вариант переизбрать себе новых глав города и поучаствовать в небольшом представлении для посланника царя Хатшепсут, быстро на него согласились, как впрочем и на то, что отдадут все свои богатства, а также тысячу мужчин. Выбора у них особо не было, ведь вторым вариантом было то, что их всех оставят без посмертия. Как, я показал слишком наглядно.

При большом скоплении народа, показав рукой на привязанных к столбам клятвопреступников я всем объяснил в чём их обвиняю, а также как конкретно они будут наказаны. Вспыхнувшие поленницы дров под ними, щедро политые оливковым маслом быстро развязали им языки и крики умирающих ненадолго заполнили городские улицы. Для египтян и покорённых ими нубийцев, не быть мумифицированным и не иметь физического тела после смерти, было сильным ударом, даже страшнее самой смерти. Так что посмотрев на бледные лица жителей, которые начали понимать, что они тоже могут оказаться сейчас на таких же кострах, я и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Не сомневался при этом никто.

Когда я переселился во дворец, чтобы там изображать из себя пленного, то даже Ментуиуи при прощании, испуганно на меня косился. Такой жестокой смерти без посмертия, по его мнению, даже предатели не заслуживали, так что он весьма осторожно со мной разговаривал, стараясь не спорить лишний раз. И если на него эта казнь произвела такое неизгладимое впечатление, то я надеялся, что и остальные дважды подумают, прежде чем меня следующий раз предать или попытаются убить. Других методов воздействия на этих людей я пока не знал, а умирать самому очень сильно не хотелось.