Бой закипел с новой силой. Турки наседали на нас по полной, не давая высунуть носа. Я стрелял длинными очередями поочередно из двух автоматов. Высажу одной очередью весь магазин – тут же хватаю второй ствол и снова, не глядя, даю длинную очередь взахлеб. Потом ныряю в укрытие и сменяю магазины в обоих автоматах. Главное – не подпустить врага на расстояние уверенного броска гранаты, а то нам точно хандец.

Женева, Косой и Серега разбежались по двору и, меняя позицию за позицией, огрызались короткими очередями, кое-как сдерживая продвижение противника в нашу сторону. Но долго это продолжаться не могло: патронов на затяжной бой у нас попросту не было. Опять же, часть сил противника стреляла из укрытий и окон верхних этажей, и мы для них были как на ладони.

Похоже, все-таки Петрович был прав, и нам действительно скоро сошьют деревянные рубахи.

Надо валить отсюда! Ну не получилось взять нахрапом виллу торгаша топливом, и черт с ней! Его нукеры – полные отморозки, которые стреляют во все, что движется, не понимая, что могут зацепить своего босса.

– Хохол, давайте назад, надо валить отсюда! – закричал я. – На счет «три» бегите сюда, мы вас прикроем! Миха, приготовься, надо прикрыть мужиков!

Я заменил пустой магазин в автомате на полный.

– Готовы? Раз! Два!

«Три» я крикнуть не успел: на втором этаже виллы, в той самой комнате, откуда длинными очередями долбил пулемет, неожиданно прогремел взрыв. Затем из соседнего окна полыхнуло косматым языком пламени, и в течение пары минут одна за другой заткнулись все огневые точки.

Ни хрена себе! Это что ж за чудо чудное такое? Турки что, решили совершить массовое самоубийство?!

На какие-то доли секунды грохот боя прекратился, потому что обе стороны охренели от такого поворота событий.

– Гаси оставшихся! – что есть мочи заорал я и высадил магазин автомата одной длинной очередью, сбив сразу двух басмачей, прятавшихся за бетонной клумбой. – Хохол, давай вперед, мы вас прикроем!

Жалкие остатки турецкого сопротивления мы добили за считаные секунды. Зажатые между двух огней бармалеи попытались прорваться обратно к вилле, но из окна второго этажа их в упор расчихвостили из пулемета. Длинная очередь перечеркнула всякую надежду на прорыв.

Я выбрался из кузова грузовика и как раз перезаряжал автомат, когда через забор, окружавший виллу, перемахнул полуголый паренек лет пятнадцати. Пацан был облачен только в рваную повязку, намотанную на бедра, а в руках у него была пара ручных гранат.

– Твою-ю ж-ж-ж мать! – запоздало прорычал я, понимая, что не успеваю. – Берегись, граната!

Магазин с треском встал на место, я не глядя рванул затвор, досылая патрон. Пацан, падла такая, зажал одну гранату под мышкой и дернул кольцо из второй. Я нажал на спусковой крючок, автомат дернулся, и длинная очередь щедро полоснула – как из ведра… Но пацан первым успел бросить гранату, и пули настигли его в тот момент, когда он тащил кольцо уже из второй.

– В укрытие! – гаркнул я, затравленно озираясь по сторонам.

Лезть обратно в кузов грузовика не вариант: я банально не успею, осколки настигнут меня на возвышении. Остается только плюхнуться на землю и надеяться, что мелкие, острые кусочки смерти пролетят мимо. Все это пронеслось в моей голове, когда я падал лицом вниз, выставив перед собой автомат в надежде, что он примет на себя какую-то часть смертоносного железа.

Граната упала метрах в пяти от меня. Я сжался и попытался прикинуться настолько плоским, насколько это возможно. Бли-и-ин, как же сейчас будет больно!

Взрыв булькнул как-то тихо и несерьезно, а перед взрывом мне почудился какой-то странный вскрик, похожий на приглушенный победный клич. Наверное, это от нервов. Но повезло, ничего в меня не прилетело. Видимо, боги до сих пор на моей стороне и подсунули пацану бракованную гранату.

Отряхнувшись и встав с земли, я вдруг с ужасом понял, почему взрыв гранаты был таким тихим и кто мог кричать перед взрывом.

Баян! Самый старший из семейства Петровичей. Двоюродный брат Мислава и Михаила, мужик лет сорока, который в прежние времена был учителем физики. Он накрыл гранату своим телом. Я не знаю, как он смог это сделать, ведь от того места, где они с Василием лежали, до гранаты было больше десяти метров, а Баян был ранен в ногу. Причем сербы лежали в безопасном укрытии, и им гранатные осколки были нипочем. Значит, он специально рванул на гранату, спасая мою жизнь.

Ноги вдруг стали ватными, и расстояние, разделявшее меня и раскуроченное взрывом тело, далось мне неожиданно тяжело. За те три года, что длится вся эта херня с концом света, я много чего насмотрелся в жизни. Видел много смертей, не раз меня пытались отправить к праотцам, я сам заселил небольшое кладбище, хоронил друзей, вытаскивал обгорелые детские трупы из пожара… Казалось, уже ничто не могло меня удивить и обескуражить. А оказывается, нет, еще есть отчего застыть соляным столпом…

Взрывом гранаты Баяну разворотило грудную клетку и живот, сквозь огромную рану проглядывало сердце, висевшее на трубках артерий. А вот лицо учителя физики Баяна Петровича было спокойным, как будто он только что закончил последний урок в школе и собирался идти домой к жене и детям. Хорошо потрудился мужик, выполнил свою норму и сейчас со спокойной совестью идет домой, там отдохнет и наберется сил…