Теперь понимаешь, зачем нам всем нужен генерал Корнилов в полном здравии? Именно от него зависит, сможем ли мы захватить эти схроны и с их помощью спасти тысячи людей. Ведь эти бывшие чиновники, курировавшие «Ковчег», должны были сами так сделать, они должны были организовать общины и с помощью имущества, спрятанного в тайниках, дать людям возможность выжить. А они вместо этого оставили все это себе, чтобы их толстым задницам было тепло и сухо. И это притом что у них и так все было хорошо: подземные убежища, полные провизии и снаряжения, толпы помощников – считай, слуг – и много еще чего. Им и этого за глаза хватало, но они решили заграбастать себе все. Жадные, суки!

– В общем и в целом твой посыл мне ясен. – Я забрал у Степана фляжку с коньком и отхлебнул немного. – А то место, где погиб сын Корнилова, что про него известно? Кто были эти люди? Почему они напали на вертолеты?

– Я не знаю. Да мы и не пытались выяснить, – отмахнулся Винт. – Ну сам посуди. Сначала зачем-то посылают фельдъегерей с секретными данными в какую-то богом забытую воинскую часть, по дороге их транспорт сбивают – явно ведь, что «почтальонов» тупо подставили. Но, видимо, что-то пошло не так, а может, просто чиновникам хотелось представить все в более ярких красках, поэтому они еще дополнили всю эту историю трупами силовиков. Сразу же после пропажи секретных сведений выяснилось, что истинное местонахождение части схронов неизвестно: дескать, координаты были в единственном экземпляре, и они утрачены.

– То есть ты хочешь сказать, что все это было специально разыграно, чтобы скрыть от других важную информацию?

– Да! – твердо заявил Винт. – Но ты не парься, мы знаем, кто за этим стоит, и Корнилов никогда не простит этим людям смерти своего сына.

– Но ведь, по сути, в смерти его сына виноваты те самые люди на далеком хуторе, которые сбили один вертолет и обстреляли второй.

– Нет, – категорично произнес Степан, – виноваты те, кто все это замутил. Только они виноваты и, поверь мне, мы до них доберемся, и они будут наказаны!

– А что известно про тех, кто погиб во время взрыва дома на том хуторе? Там расследование проводили?

– Нет, никто не проводил там никаких следственных действий. Сам же должен понимать, какое время тогда было.

– Так может, и нет никаких схронов? И никогда не было? – неожиданно посетила меня страшная догадка. – Это же в репертуаре российских чиновников: получить государственное бабло, растратить его «налево», а потом списать все на аварию. Мне знакомый рассказывал, как в Чечне пилили бабло. По документам построили новую школу, а по факту только фундамент залили, а потом подошли «боевики», раздолбали все, и на них это списали, а бабло потом пополам с «боевиками» распилили. Может, и здесь все так же: изначально не было никаких схронов, а все имущество, которое должно было в них находиться, в другом месте.

– Нет, Леха, тут все не так, эти схроны точно были. Я лично допрашивал одного мужичка, который занимался логистикой сбора грузов, и поверь, он мне не врал. Ну так что, какой там пароль? А то нам бы выдвигаться, и так много времени потеряли.

– Нет никакого пароля, – улыбнулся я. – Обманул я тебя, Винт. Митяй вас в любом случае взял бы на борт. Русские своих не бросают!

– Скотина ты, Историк! – хмыкнул Степан. – Ох и набью же я тебе морду, когда мы домой вернемся. Ладно, проехали. Пойду свяжусь с буксиром, уточню их местоположение, а заодно узнаю, есть на самом деле пароль для встречи или нет, а то хрен тебя знает, может, ты сейчас меня опять обманываешь. Ваш брат историк – тот еще врун: такого в учебниках истории набрешут, что хоть стой, хоть падай.

Винт связался с буксиром. Выяснилось, что мы предупредили Митяя об опасности в последнюю минуту; они видели, что к ним движутся несколько автомобилей, и думали, что это мы. Поскольку часть беженцев еще была на пирсе и никак не успевала погрузиться на судно, Гарик, вооружившись ручным пулеметом и взяв несколько запасных коробок с лентами, решил выиграть драгоценное для эвакуации время. Буксир успел забрать всех освобожденных рабов и отойти от пирса. Со слов Митяя, они отошли от берега на несколько километров, а бой на берегу все еще продолжался, Исмаил держал оборону и не желал сдаваться. Потом громыхнула пара взрывов – и все стихло. Скорее всего, Гарик погиб.

– Жаль пацана. По сути, еще ребенок совсем и пожить толком не успел, – пробормотал Винт. – Мы выдвинемся к пирсу, – пустым голосом предложил спецназовец, – возможно, произошло чудо, и Гарик жив.

– Удачи вам, – тяжело выдохнув, попрощался я, понимая, что Гарика уже не спасти.

– Этого заберите. – Винт с Лейлой выбросили на землю связанного мужика в офицерском мундире, богато украшенном золотыми эполетами. – Если повезет, выменяете его на своих пацанов. Если не получится обменять, то в живых его не оставляй: на нем столько русской крови, что можно залить целое море.

– Кто это? – удивился я.

– Визирь! – буднично ответил Винт, но в глазах его плясали самодовольные и торжествующие чертики.

– Тот самый?! – искренне поразился я.

– Ага.

– И ты так просто его отдаешь? Он ведь кладезь ценной информации!

– Да и хрен с этой информацией, – пренебрежительно сплюнул Винт. – Русские своих не бросают! Спаси своих пацанов и сам спасись – вот что сейчас важно!

– Удачи вам! – крикнул я.

– И тебе не сдохнуть! – Винт выставил на прощание два пальца в знаке «виктория».