Мама, обмякшая, лежала в гостиной на диване и прощалась со мной. Говорила, что любит, что сожалеет, что я лучшее, что с ней в жизни случалось. Как её бросить после этого можно было? Я не смогла. Вытирала её слёзы, сидя рядом, и свои проливала.

С самого рождения груз ответственности во мне взращивался. Сейчас пожинаю плоды.

Серёжа тогда, два дня назад, сказал, мол, устал от спектаклей и я разозлилась. Он не понимал, да и не понимает, моей привязанности.

Мы повздорили очень сильно. Без излишнего шума, но я поняла — это всё. Конец. Последняя капля.

Он достал из бумажника небольшую гравюру и бросил ее на журнальный стол, давая понять, дескать, заканчиваем.

В тот момент я мгновенно обмякла. Почувствовала его решимость.

Когда-то давно, мы тогда ещё встречались, я попросила Серёжу попозировать мне. Он долго отнекивался, но в итоге согласился. Несколько дней я рисовала его. Было много вариантов набросков. Просила его пересесть или встать ближе к окну, чтобы свет лучше падал. А после — себя рядышком пририсовала. Получилось очень реалистично и Серёжа забрал небольшую гравюру себе. Заламинировал её и носил с собой всегда. Говорил, что частичка меня всегда рядом с ним.

А сейчас её нет. Он один. И я без него.

Он всегда меня поддерживал. Каждую работу. Находил разные, самые нужные слова для поддержки. Подмечал детали каждого рисунки и точно знал посыл и эмоции мною вложенные в рисунок.

Как мы будем друг без друга?

Пустота такая, что хочется выть. Свет умер. Ветер умер. Звук умер. Ничего нет.

У меня всего-то один талант был на протяжении жизни — я не плохо рисую. Закончила художку с отличием. Но для чего это? Я только для Серёжи иногда рисовала. Или Серёжу. Ему это больше не нужно. Значит и никому другому не нужно. Я никому не нужна.

Если сначала я на него злилась, думала что он не лучший момент для выяснения отношений выбрал, то сейчас я не уверена в этом. Он просто лучше меня прочел мою мать. Понял для чего ей всё это нужно было. Не просто так она нас развести хотела.

Как с этим жить?

Мама пробыла в больнице сутки, после чего потребовала её домой отпустить, дескать, планы появились. Именно в тот момент я поняла: что- то не чисто. Разве у умирающего, а за день «до» именно так она себя позиционировала, могут быть планы какие-то? Гипер важные. Не терпящие отлагательств. Но она сначала меня осадила, а потом и врача своего лечащего.

Всегда и всё происходит так, как она хочет.

— Мария, успокойся и не наводи суету, — нажимом мама произносит. — Я желаю тебе добра. Мне приходится решать те проблемы, что ты нам создала.

— Что ты несешь? — позволяю себе грубость в её сторону. — Ты решила, что тебе лучше знать, с кем я должна быть? Да кто ты такая, чтобы решать нужен мне твой Мироша или нет?!

— Не смей со мной так разговаривать! — холодно рявкает на меня. — Неужели ты думала, что это всё, — неопределённый жест делает, обводя комнату ладонью. — Просто так? Серьёзно? Дорогая моя, ничего с неба не падает. И раз так вышло, что ты у меня никакущая, не могу я на тебя положиться, мне надо хоть как-то быть уверенной, что ты не профукаешь всё, что я вам с Колей оставлю.

Меня словно ушатом кипятка откатывают. Я наконец-то понимаю к чему она клонит!

Резко со стула на ноги поднимаюсь. Облокачиваюсь о стол ладонями, хлопаю по столешнице со всех сил.

— Ты не посмеешь! Ты мне обещала, что больше ничем подобным заниматься не будешь! — лечу, на всех парах в истерику скатываюсь.

Нет — нет — нет! Только не это!

Глава 20

Мария

Когда мне было двенадцать, я начала догадываться, что не спроста мама так часто меняет места работы. Больше года она не работала на одном и том же предприятии. Стоило ей только куда — то устроиться, как предприятие в течении года становилось банкротом.

Ни уникальных мозгов, ни смекалки особой у меня не было, поэтому мне казалось, что ей вот просто так не везет. Бывает же? По-любому бывает.

А как — то раз, я после школы решила зайти к ней в офис. Тогда она работала главным бухгалтером одного большого, некогда градообразующего, предприятия. Располагалось она в нескольких километров от города. Села на маршрутку и прокатила. Хотелось сделать сюрприз.

Дорога заняла от силы минут сорок. На проходной меня знали прекрасно, пропускали без электронного ключа.

Подойдя к двери с большой серебристой табличкой «Главный бухгалтер — Сараева Наталья Леонидовна» я замерла, услышав разговор мамы с каким — то мужчиной. Они громко спорили на повышенных тонах. Ругались.

Разделяющая нас дверь не спасла тайны их секретов. В тот день, даже я не сведущая, поняла с какой целью и по каким причинам организации, к деятельности которых мама руку свою приложила, скоротечно производство свое прекращали.