Мне вдруг не захотелось находиться рядом с этой вечеринкой. Если бы Юра сразился с убийцей Арном, они, вероятно, полностью сравняли бы здание с землей. И я не мог угадать, кто победит. Оба были настолько выше моего собственного уровня, что я даже не знал, на что они способны.

А потом была еще одна вещь. Как отреагирует Юра, если я появлюсь на его модной вечеринке с подозрениями? Будет ли он снова драться со мной на месте? Выгнать меня? Рассказывать всем свои секреты? Или просто наблюдайте за мной с тихой ненавистью и замышляйте месть в другой раз?

Я сделала глубокий вдох. Нет, я не мог позволить своему страху контролировать меня. Я решил довести это расследование до конца, что я и сделаю. Моя жизнь закончилась. Я должен был помнить это. Я и так уже жил в долг, особенно теперь, когда Юра мог казнить меня или исчезнуть за то, что я сделал. Оставалось только сделать что-то стоящее в то время, которое у меня осталось.

Я знал, что пожалею об этом в тот момент, когда сказал это, но, если я собирался действовать как настоящий друг «третьего», я не мог бросить его. Если я действительно хотел знать правду, это был мой лучший шанс узнать ее.

— Тогда да. Конечно, я пойду с тобой и составлю тебе компанию, — сказал я, решая свою судьбу.

Мы не добились большого прогресса в поисках лекарства. В итоге я выбросил большую часть того, что скопировал, как совершенно бесполезное. Столько чепухи о призматиках, ни одна из которых не может быть применима. Но в моменты между сортировкой заметок и прослушиванием бормотания Арна о том, что он пишет, мои мысли постоянно возвращались к предстоящей вечеринке.

Я хотел этого, нуждался в этом, но в то же время это пугало меня так, как я никогда не мог себе представить. Что, если он не дал нужных мне ответов? Что, если это произошло? Освободит ли меня знание ответов или это окажется таким же бесполезным, как и все, что я делал до сих пор?

Потом был очень реальный страх, что я могу оказаться между разгневанным Юрой и убийцей Арном, пока они уничтожают все в поле зрения. Не привлекательная перспектива.

«Третий» не обращал внимания на мое внутреннее смятение и сосредоточил большую часть своих усилий на четкой организации своих теорий о социальных изменениях и единстве. Я пытался обуздать его большие надежды, но не смог придумать ничего достаточно убедительного, не признав прямо, что он был бесполезной фигурой в совершенно другой игре.

Это была не моя работа. Юра должен был сообщить своим гостям, что он ими всеми манипулировал.

Я упрямо пытался сосредоточиться на проекте «четвертого», но у нас было так мало работы, и я не понимал ни одной из задействованных теорий. Я возвращался в его мастерскую несколько раз в течение следующей недели, пытаясь выяснить, над чем именно он работал, когда все шло не так, но мои познания в алхимии практически отсутствовали. Стенографически он мог считать само собой разумеющимся требуемые часы поиска в учебниках, прежде чем я мог хотя бы начать понимать это.

Чтобы воспроизвести знания «четвертого», потребуются десятилетия исследований. А у нас не было десятилетий.

«Третий», похоже, смирился с тем, что его друг был безнадежным делом. Я не хотел признавать, что он был прав.

И все же роковая вечеринка задержалась в моем воображении. Я представлял себе тысячей разных способов собственной смерти: Юра швыряет меня через землю в глубокий океан, убийца Арн кричит, разрезая меня на куски, «третий» смеется и показывает, что он использовал меня только для того, чтобы добраться до Юры, чтобы закончить то, что он начал с Астазом. «Шестой» спокойно расчленил меня, а Арн Рэбэлс поджег дом моей матери.

Всю неделю я плохо спал, и чем ближе мы подходили к вечеринке, тем хуже у меня получалось сосредоточиться. В конце концов, даже его собственной невнимательности оказалось недостаточно, чтобы ослепить его от моего состояния, и «третий» начал спрашивать, в порядке ли я. Я настаивал, что со мной все в порядке, но не был уверен, поверил ли он мне.

За день до вечеринки я пытался придумать все возможные предлоги, чтобы уйти от нее. Я чувствовал себя явно нехорошо, боялся напряжённого узла, который сохранялся, хотя моя сила снова и снова пульсировала во мне спокойствием. Я начал думать, что каким-то образом выработал иммунитет к его силе, или, возможно, мой страх стал слишком сильным, чтобы он мог с ним справиться.

Арн подарил мне мои парадные одежды Рамма, он каким-то образом забрал их с Мины, и они были вычищены и отглажены до идеального блеска. Почему-то от этого мне стало только хуже.

Затем, наступила ночь. Я хотел маску, нужно было спрятаться.

Я не мог этого сделать.

Почему я согласился на это?

«Третий» метался вокруг, беспокоясь о том, какие книги ему могут понадобиться, чтобы продемонстрировать свою точку зрения, и я почувствовал, как моя сила сменилась со стабильной на агрессивную.