Шрифт:
«Суки, – думала Ольга, закипая, – прибежали крысы шестерить на хозяина! Ну мы вам, гниды, покажем «наконец-то пришли немцы»! «Честные русские люди», вашу мать!»
Ольга неожиданно ощутила, что рубец на скуле снова на месте, а значит задание вступило в силу.
Стемнело, она зажгла фонарь и подбросила дров печку. Вновь весело затрещал огонь. Ольга забралась под одеяло и молча смотрела на пляшущие на потолке языки пламени.
«А вдруг я не вернусь, – подумала она, – Саша же рассказывала, что Избранные тоже гибнут… Вдруг мы проиграем?» Она вспомнила, как её выворачивало во время первой схватки с Аматовым.
Аматов… У них, получается, тоже в каждом времени свой координатор. Там Аматов, тут Нойман…
Эх… сейчас бы на просторную Сашину кухню, есть торт и хохотать над её историями… Эх Сашечка, увидимся ли…
Ольга сама не заметила, как уснула.
Проснулась она от стука в окошко и глухого голоса Василисы:
– Хозяюшка! Открывай, родимая! Свои!
Ольга быстро выпрыгнула из-под одеяла и ёжась от холода, так как печь за ночь остыла, отперла дверь и пустила Василису Ивановну. На улице уже светало.
– Ну как ты, Олюшка, легче тебе? – спросила Василиса, растапливая печь.
– Всё хорошо! – отрапортовала Ольга. – Выздоровела, могу хоть сейчас выполнять задания правительства, партии и товарища Сталина!
Василиса рассмеялась
– Ну прямо Чапаев! Вот, одевайся, солдат, – и она бросила Ольге ворох одежды.
Ольга неуклюже принялась напяливать на себя ватные штаны и свитер, который висел на ней как на вешалке. Василиса снова рассмеялась:
– Ну и видок у тебя, красавица! Ты на лыжах-то хаживала?
– Ннууу, – протянула Ольга – была физкультура в школе.
– Ладно, тут недалеко. Собирайся. И помни – ты моя племянница из Брянска.
– Может, лучше из Минска? – предложила Ольга. – И подальше, и врать не надо. Я там на самом деле в детстве жила у дядьки.
– Добро, – согласилась Василиса и стала надевать свою ушанку.
Ольга тоже натянула принесённые для неё телогрейку, валенки и повязала тёплый платок на голову.
«Эх, видел бы меня сейчас Одинцов, – подумала Ольга, – ни дать, ни взять, колхозница. Зато тепло».
Они вышли на улицу, надели лыжи и медленно пошли по уже проторенной Уваровой лыжне. Василиса впереди, Ольга сзади. Причём, Василиса поминутно оглядывалась и с жалостью качала головой. На лыжах Ольга шла примерно так же, как пастор Шлагг в «Семнадцать мгновений весны».
Вот вдалеке за деревьями заблестел купол церквушки, показались избы, послышался брех собак. К морозному воздуху добавился запах дыма.
– Вот моя деревня, вот мой дом родной, – продекламировала Василиса с улыбкой.
– Вот качусь я в санках по горе крутой, – подхватила Ольга и они довольные, что отлично поняли друг друга, засмеялись.
Дом Василисы Ивановны находился на самой окраине Громово – на небольшом возвышении, с которого хорошо было видать и деревню, и поселковую дорогу, уходившую в сторону Брянска.
Василиса толкнула калитку, и к ним с радостным лаем кинулся огромный лохматый пёс. Ольга в страхе спряталась за Василису, а она потрепала его по лохматой башке и весело сказала:
– Тише, Трезор, свои, свои. Оля, знакомься. Это – Трезор, Трезор, это Оля. Погладь его!
Ольга несмело дотронулась до лохматой холки и пёс, немного поворчав для приличия, принял гостью за свою.
Ольга обмела снег с валенок, и они зашли в просторную избу Василисы. Небольшая комната, в ней стол, комод, покрытый вышитыми полотенцами, большая русская печка, дальше спаленка, цветные половички, тарелка радио, иконы в «красном углу». Обычная крестьянская изба, и убранство, не менявшееся столетиями. «В нашем времени бы добавился ещё телевизор с видаком, – подумала Ольга, – а так всё то же самое».
– Ну проходи, племянница, располагайся, – говорила Василиса, – спать вот тут будешь, – она показала на маленькую комнатушку с кроватью. – А вообще, не робей и не бойся. Всё будет хорошо.
Василиса скинула одежду и, сев за стол, стала копаться в вещевом мешке.
– Вот тебе документы. Наши умельцы сработали в отряде.
Ольга с любопытством заглянула в свой новый «аусвайс» из которого значилось, что она, Ольга Сосновская, двадцати пяти лет, уроженка города Минска, беспартийная, образование семь классов.