– Его отравили, – подсказал мне Марон, – и ты была права: если бы мы пришли на десять минут раньше, я бы успел его спасти… По долгу службы у меня с собой есть универсальный антидот. В случае Господина Юзвеса он мог бы помочь.

Марон произнес это без какого-либо сочувствия – только констатация факта. То ли он уже опытным путем знал, что не все возможно, даже если очень хочется, то ли он действительно ничего не чувствовал.

– Чем его отравили? – поинтересовалась я, разглядывая бумаги, лежащие на рабочем столе убитого владельца типографии.

Все сомнения о том, что его не убили, отпали.

Среди бумаг пока попадались лишь договора и счета. Ничего из того, что могло зацепить мое внимание. Я предусмотрительно не прикасалась к документам и пальцем, только осматривала глазами.

– Это сок лактусовой кромовники, если судить по образовавшейся характерной пленке на глазах и вываливающейся изо рта желто-зеленой пены… Опасная, хочу заметить, ягода. Достать ее не так-то просто, но возможно, если знать где. Официальное подтверждение моих домыслов никто не отменял, поэтому придется ждать заключения специалистов, – буднично произнес Марон, а в заключении речи посмотрел в мои глаза.

От его зловещего и обещающего расплату убийце вида меня пробрала дрожь. Я инстинктивно обхватила себя руками и нервно переступила с ноги на ногу. Не хотела бы я знакомиться ближе с таким Мароном, с меня вполне достаточно общения с его не самой воспитанной стороной.

Он заметил мои бесконтрольные действия, и они даже повлияли на него. Это было несколько странным и удивительным. Марон поморщился, будто только что съел листик лимонника, и выражение его лица сменилось на более-менее нейтральное и перестало вызывать желание последовать за помощником почившего Господина Юзвеса как можно быстрее. Марон, сделав вид, будто ничего такого и не произошло, продолжил пояснять мне происходящие вокруг обстоятельства:

– Яд из лактусовой кромовники отсроченного действия, соответственно, смертельная добавка попала ему в рот еще утром. Для начала проверим домашних… – заключив это, он снова пристально посмотрел на меня, что-то взвешивая и решая про себя. – Хоть мне и искренне жаль Жоржа Юзвеса, но какое же удачное стечение обстоятельств для расследования.

– Я тебя поняла, – еле слышно ответила я, отметив в уме, что этот человек страшен, невероятно циничен и бездушно холоден.

Мысли о внутренней и пугающей натуре Марона прервали появившиеся служащие в форме законников из Креольского участка правосудия. Двое мужчин были одеты в синюю униформу с красными эполетами и красной же оторочкой по краю мундира и в белые перчатки. В общем-то, таким образом выглядели все службисты в Ивалии, находящиеся при исполнении. Как только местные службисты увидели Марона, они тут же поприветствовали его по-военному, а брюнет с лихими усами и длинными носом, держащий в одной руке черный кофр, произнес, присвистнув:

– Ба-а-а, да у нас тут покойничек!

Я поморщилась от произнесенной им вульгарной фразы.

Напарником усатого и аккуратного брюнета была полная его противоположность. Это был смазливый зеленоглазый блондин с отросшими волосами, которые небрежно топорщились в разные стороны, придавая мнимую несерьезность его облику. Блондин улыбнулся уголком губ и томно, что было неуместно в сложившихся обстоятельствах, сказал:

– Крег! Ты ведешь себя крайне неприлично в присутствии дамы!

Оба напарника засмеялись, да так беззаботно, что это вызвало у меня неприкрытое неприятие. Но стоило им заметить, с каким осуждением и даже отвращением за ними наблюдает Марон, как их смех резко оборвался. Мужчины в синей униформе вытянулись по струнке и чуть ли повторно не отдали честь, но вовремя остановились. Марон не сказал ни единого слова о неподобающем и даже оскорбляющем поведении, он начал раздавать указания: где, что, как взять для исследования и куда отправить; за кем проследовать; кого допросить и в каком порядке; какие документы оформить, а какие предоставить ему лично в руки; на что обратить особое внимание и так далее и тому подобное.

С каждой добавляемой фразой и блондин, и брюнет все больше бледнели, в конце даже позеленели. В данный момент он не просто их распекал, как провинившихся малышей, совсем нет, он убивал их взглядом особо медленно и очень мучительно.

Конец ознакомительного фрагмента.