Шрифт:
– Леш, ну мы же уже это прошли. Вроде.
У меня брови решают, что пора пожить своей жизнью, и взлетают в район линии роста волос.
– Прошли? Напомни-ка мне, в какой момент, милая, ты решила, что мы это прошли и справились? Или тебе напомнить, как ты кувыркалась с моим конкурентом, а потом тест выдал две полоски?
– Леша, это твой ребенок, – воет супруга, оседая на пол, – я же говорила уже не раз.
– Думаешь, я передумал делать тест ДНК? После рождения я буду выяснять, чей это ребенок. И та случайная ночь перед нашим почти что разводом ни черта не меняет, Вероник.
– Но как? А как же наша семья?
– Да нет ни хрена никакой семьи. Есть твои желания, мои рога и беременность. Ребенок не виноват, что у него такая мамаша. И ты помнишь, если он мой, то ты берешь бабло, оставляешь ребенка мне и сваливаешь на другой конец света.
– Леша, какие деньги, о чем ты? – закрывает руками уши Ника и мотает головой. – Я не собиралась брать деньги. Я думала…
– Что я лошара, которого можно второй раз обвести вокруг пальца, и он будет скакать на задних лапках?
По красивому лицу катятся слезы, не переставая. Она дрожит. Протягиваю ей стакан с водой. Но меня больше не трогают её слезы. Да и не трогали, что уж скрывать. Не трогала она меня никогда.
Я как будто живу чужой жизнью эти четыре года, после того как очухался в больнице, а рядом Ника. А у меня из памяти как будто клочок выдран. Только имя… Вероника. И все… больше я ничего не помнил.
Год назад я понял, что не люблю жену. И даже хотел развестись, только какого-то хрена откладывал весь процесс. Боялся разорвать ту маленькую связь с прошлым, которая все ещё скрыта в потемках извилин. Но мы проснулись в одной кровати, а потом она ткнула мне в рожу тестом с двумя полосками.
А ещё позже я узнал, что она спала с моим конкурентом. И теперь я не знаю, чей ребенок в её животе… и это выбешивает.
Это напоминает мне об измене, но я не могу уйти, пока наверняка не узнаю, что ребенок не имеет ко мне никакого отношения.
– А я предлагал просто разойтись по комнатам и не выяснять всю эту херню, – ерошу волосы и роняю голову на грудь.
– Мне нужен ты, Леша, – воет Вероника.
К горлу подкатывает тошнота.
– Давай без этих ненужных сантиментов. Успокаивайся, подумай о малыше. Ещё немного, и он появится на свет.
– Почему ты катал другую женщину? – вытирает щеки тыльной стороной, вгрызаясь обвинительным взглядом.
Ага… лучшая защита – это нападение.
– Ещё разок, если ты не поняла с первого раза, – приближаюсь к жене и сажусь на корточки перед ней, – она врезалась в задницу моей машины, её тачка была не на ходу, и я просто помог человеку, потому что моя совесть не позволила взять и бросить его на дороге.
– Лучше бы мне помог, – всхлипывает жена.
– Чем? – дергаю бровью. – Что-то ты моей помощи не просила, когда рога наставляла.
Оставляю её одну. Сваливаю подальше, чтобы не слушать больше ненужный треп. Этот разговор возникает не первый раз. И каждый раз у меня появляется вопрос в башке: какого черта я не развелся, как только узнал про измены Вероники? И почему мы все ещё в браке, мать его?
Ах да… была одна причина. Но и эта причина скоро исчезнет.
Глава 7
Ника
– Боже, ты спала вообще? – сестра подскакивает к нам, стоит только появиться в коридоре первого этажа.
Выдыхаю и с радостью принимаю помощь Киры.
– Не уверена, – протираю глаза, в которые кто-то всыпал тонну песка.
– Эй, Кирюха, ты как? Щеки что-то спали, – шутливо теребит сына, а Кирюшка весело хохочет.
Несколько дней мы провалялись в инфекционке с ротавирусом, и теперь единственное желание, которое меня охватило, – это поскорее оказаться дома и отмыться после кошмара больницы. А… и ещё на сутки упасть и проспаться.
Детские больницы – это страшно! За каждого ребенка, хоть он и не твой, болит сердце и переживаешь так, словно все отделение родила именно ты.
– Ну он в норме? – читаю на лице сестры волнение.
– Видишь же, выписали, – пожимаю плечами, но у меня даже изобразить энтузиазм не получается.
Эти несколько дней вымотали меня так, как не выматывали первые месяцы материнства. А с Кирюхой было достаточно проблем: и колики, и запоры, и аллергия на памперсы.
Передергиваюсь и ловлю на себе вопросительный взгляд сестры. Давлю из себя улыбку.
– Вспомнила, как мы провели первый год с Кирюхой.
– У-у-у-у-у-у, это было то ещё испытание для нашей терпеливости, – посмеивается Кира, – после твоего дебюта в материнстве мне уже не так страшно рожать.