Парень оказался настоящим призраком. Во-первых, Гектор не мог отследить его по камерам. Система распознавания лиц с ним не работала. Ему случайно удалось найти его портрет — вырезать его со скриншота записи системы безопасности рядом с галереей. Но прогон через распознавание лиц ничего не дал. Даже камера у галереи почему-то определяла его как голубя, хотя птиц в городе не было со времен первого экологического кризиса! А отсматривать лично миллионы часов записей было какой-то изощренной формой самоубийства. Парня в системе просто не существовало. А если его не могла распознать система, то нельзя было и трекер его отследить.

Гектор выл и рычал, и носился по кабинету, как загнанный зверь. Хотелось побиться головой о стену, но аутоагрессия снижала социальный рейтинг, а это значит — прощай безлимитный кофе и привет, зеленый чай, от которого только обоссаться можно.

Еще и Никколо предпочитал игнорировать его предупреждения и версии. Сколько бы молодой инспектор ни пытался объяснить, что Тимидо мутит воду и затеял какую-то новую игру, старик его не слушал. Он был уверен, что Габриэль просто решил добавить перчинки в их бесконечный спектакль, в котором Никколо всегда побеждает в финале. Только после случая с галереей старик начал настораживаться, когда рейтинг Тимидо резко скакнул вверх на несколько десятков пунктов. Но и тут он загонял своих пиарщиц, а Гектора не слушал.

Ровно в этот момент трекер высветил входящий звонок от Никколо. Гектор закатил глаза, но трубку поднял.

— Инспектор Гектор Рива.

— Дай угадаю, ты опять смотришь на фотку девчонки из Нижнего и дрочишь, — сипло рассмеялся старик. Гектор снял очки дополненной реальности и помассировал переносицу. Голографическая доска исчезла.

— Никак нет, просто выполняю свою работу.

— Мальчик, я тебе уже говорил, оставь ты в покое Тимидо и его балаган. У тебя на участке нулевая преступность, всем насрать, выпустили девку или нет.

— И что мне делать? Пойти в дартс играть?

— Сходи к пиарщицам. Они сведут с журналистами, посветишь лицом, напомнишь избирателям, как им повезло жить в нашем Лас-Риасе. Думай на перспективу.

Гектор осел в кресло и уперся взглядом в потолок.

— Раз уж у тебя нет сильно важных дел, загляни к Мигелю. Пацан хочет сходить в картинг.

— У меня…

— Он к тебе, как к брату относится. Не подводи его.

И повесил трубку. Гектор устало откинулся в кресле. Как бы высоко он ни забрался по карьерной лестнице, Никколо все равно находил способ припахать его нянькой для своего сына. Они и правда были своего рода братьями. После катастрофы с Башней Бедняков Никколо взял Гектора под свой патронаж, чем влюбил в себя избирателей в тот год и Марию Рива в частности. Так, что она почти перестала горевать по безвременно почившему мужу. В службе безопасности Лас-Риаса шептались, что Никколо готовит Гектора себе в преемники, и отчасти были правы. Никколо не скрывал, что рассчитывает, что через пару-тройку сроков Гектор займет его место, но лишь затем, чтоб губернаторское кресло не остывало, когда на него положит задницу Никколо-младший. А Гектор тогда перейдет ему в наследство, как самое доверенное лицо.

В этом был весь Никколо. Любой его жест доброй воли был инвестицией, с которой он снимал бешеные проценты. А тебе оставалось только устроиться поудобнее, чтоб марионеточные нитки сильно не драли мясо, когда за них дергают.

Гектор еще немного побуравил взглядом очки, а потом сдался, натянул пиджак и поехал в самый верхний район Лас-Риаса, где высотки подпирали стеклянный купол. Он еще помнил, как ходил там с отцом, когда на месте красивых домов из стекла были только палатки и строительные леса. Теперь тут жили самые богатые и влиятельные люди, убежденные, что каждый рад порвать жопу, лишь бы облизать их ботинки до блеска.

Умный дом встретил его переливом звонка и коротким приветствием. Прислуги Никколо не держал, лишние глаза и уши в доме ему были не нужны, хватало и сына. Но Мигелю было однозначно скучно коротать дни в компании голосового помощника. Он доводил искусственный интеллект до нервного заикания и все рвался на свободу. Мартину пришлось пойти на уступки, поэтому Гектор выгуливал будущего губернатора два-три раза в неделю. По мнению Никколо, это должно было укрепить связь его «наследников». То, какие отношения связывали их на самом деле, старика не особо интересовало.

— Картинг, значит? — без особого энтузиазма спросил Гектор.

— Ага, — Мигель валялся на диване и сонно клацал джойстиком. На экране зомби разваливались в кровавую кашу.

— Как ты обошел возрастное ограничение?

«Жестокие» игры детям не давали. Чтоб уберечь их психику в джойстиках установили сканеры отпечатков пальцев, лишь бы убедиться, что игрок достиг совершеннолетия. Мигель хитро улыбнулся и показал большой палец, замотанный пищевой пленкой.

— Я спиздил отпечаток пальца бати.

— А если он узнает?

— Если ему еще дело будет. Ща, я пройду миссию и поедем. Сука!

Гектор устало вздохнул и подошел к окну. Из апартаментов Никколо вид был получше, чем из его кабинета или квартиры, которую ему выделили как служащему. Гектор все пытался мысленно примериться к такому шикарному жилью, но, видимо, он слишком хорошо знал его начинку и понимал, что в глубине своей, под слоем шикарной мебели и дорогой отделки, все те же провода и перекрытия, что и в домах «похуже».