Лиз с тревогой посмотрела на Келли-Энн, опасаясь очередной вспышки гнева, но та не обращала никакого внимания на лихорадочно печатающего парня. Вместо этого невидяще уставилась на ливень за окном. И было что-то в ее взгляде… что-то мрачное… что-то потерянное. Лиз снова вспомнился тот день, когда пони Маффина пришлось усыпить. Летние каникулы подходили к концу, и они с Топси сидели в классной комнате, готовясь к новому учебному году. Топси привела с собой Келли-Энн, и девочка все время просидела в углу возле книжного шкафа с тем же потерянным, пристальным взглядом. Лиз прикусила губу. Келли-Энн, наверное, очень трудно справляться с Топси. Она прекрасно помнила, как это было с матерью Дерека: каждые пять минут то одно, то другое.

– Все, готово. – Парень с извиняющимся видом провел рукой по русым волосам.

– Мне нужно, чтобы он блокировал звонки от треклятых мошенников, которые звонят моей матери, вот и все, – повторила Келли-Энн, но уже без нажима. Лиз с любопытством посмотрела на нее. Треклятые мошенники? Не к добру это. Что тут происходит?

– Следи за языком. – На пороге гостиной возникла Топси в ярко-розовом кардигане, знакомом Лиз по распродаже Эдинбургской шерстяной фабрики. – А не то я промою вам рот с мылом, юная леди.

Лиз улыбнулась – такая Топси была ей знакома более тридцати лет.

Келли-Энн вздохнула.

– Мы разбираемся с твоим телефоном, мама. Я же говорила тебе. – Ее голос по-прежнему звучал устало. – Нельзя выдергивать этот провод. Не трогай его.

Топси с подозрением посмотрела на белую коробку.

– Еще одна нелепая игрушка, – проворчала она.

Лиз снова улыбнулась. Сколько раз за все эти годы – не счесть – она слышала эту фразу от Топси, самой настоящей луддитки! [8] Интерактивные доски, ноутбуки, проекторы, да даже милая сердцу ныне почившая машина «Банда» с ее фиолетовыми копировальными листами и опьяняющей жидкостью – все они удостоились решительного и бескомпромиссного звания «нелепой игрушки».

Теперь она с тем же подозрением уставилась на парня.

– И этот снова тут, – с кислым видом констатировала Топси.

– Мама, просто не трогай эту коробку, – повторила Келли-Энн. Топси издала фирменное ворчание, но дочь не обратила ни малейшего внимания. – И вообще, смотри, кто к тебе пришел.

Топси впервые посмотрела на Лиз, и на ее лице отразилось недоумение: «Где я, что я собиралась сделать?»

– Ты же помнишь Лиз, – с воодушевлением прощебетала Келли-Энн. – Мы на днях встретили ее в садовом центре.

– И Тельму, – поспешно добавила Лиз, воспользовавшись возможностью что-то сказать. – Тельма тоже приедет, если вы не против.

– Как здорово, мама, – произнесла Келли-Энн, – Лиз и Тельма пришли навестить тебя.

При упоминании этих двух имен недоумение на лице Топси рассеялось, и вот перед ними снова была привычная Топси, и смотрела она на Лиз тем самым взглядом, как когда у них заканчивалась красная бумага для постеров.

– Что же, передайте его павлиншеству, я не могу приехать на работу, потому что она не пускает. – «Она» явно относилось к Келли-Энн, которая тут же закатила глаза. «Его павлиншество» было прозвищем, которое Топси дала мистеру Харгривзу, первому директору Лиз в школе Святого Варнавы, – последние лет тринадцать он с миром покоился на кладбище. – Она всего-навсего забрала мои ключи от машины.

– Мы уже обсуждали это, мама. – Судя по тону Келли-Энн, тема была не новой. – Проходите в гостиную, Лиз, я принесу кофе. Уже почти время ланча.

– Ничего подобного, – упрямо заявила Топси. Келли-Энн печально улыбнулась Лиз, словно говоря: «Вот видите, с чем приходится иметь дело».

– Ну вот и все, – произнес парень (Лоррейн? Нет, не так), пропустив мимо ушей весь разговор. Он сел и радостно улыбнулся, и его карие глаза заблестели еще ярче; Лиз снова вспомнился Дэвид Эссекс. Она тут же отругала себя – что за неуместные мысли приходят в голову. С другой стороны, подумала она, следуя за Топси в гостиную, этот визит едва ли можно назвать предсказуемым.

Отмахнувшись от воспоминаний о Дэвиде Эссексе, Лиз проследовала за Топси в гостиную, откуда открывался вид на широко раскинувшиеся мокрые поля и болота в отдалении. В продолговатой светлой комнате было чисто, что сразу бросалось в глаза. На розоватом ковре остались следы от пылесоса. Едва уловимый запах полироли с розовой отдушкой тут же вызвал в памяти Лиз образ решительной фигуры в розовых резиновых перчатках – Паула, некогда уборщица в школе Святого Варнавы, а ныне домработница Топси.

Топси стояла у окна, глядя на запущенный сад.

– Он весь зарос, – вздохнула она.

Лиз окинула оценивающим взглядом неопрятные кусты и неподстриженную траву.

– А где садовник?

Топси пожала плечами.

– Гордон сказал, что все сделает. Оно, конечно, похвально, но когда? Он вечно торчит в своем проклятом гольф-клубе. – Она обернулась. – Ты его сегодня не видела?

– Я только приехала, – бодро ответила Лиз. Совсем как это было с матерью Дерека.

– Он наверняка в гольф-клубе, – повторила Топси, опустившись в явно любимое кресло напротив телевизора с плоским экраном.