Ленар взялся за ручку двери, но голос Ниалла его остановил. Бог обернулся, нахмурившись, и сказал:

— Я открою портал в нужное время и ты послушаешься, Ленар! Шагнешь в него, останешься рядом с Астрейей, пока все не закончится. Ты не должен пострадать.

— Я не оставлю тебя, — возразил Ленар.

— Не дури! Мне не нужен твой пепел под ногами.

— А если ты не вернешься? — вдруг спросил мужчина.

Ниалл улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. Он пожал плечами.

— Береги сестру. И не смей отказываться от осколка Порядка, если она захочет подарить тебе вечность.

— Мне не нужна вечность, Ниалл. Я просто хочу, чтобы вы оба остались в живых, — ответил Ленар и вышел, притворив за собой дверь.

Улыбка спала с губ Ниалла. В груди разлилось неприятное ощущение, которое засосало под ложечкой. Астрейю Бог спрятал еще вчера. Девушка сопротивлялась, гордо рвалась разделить бой с отцом. Так напоминает Катрин! Ниалл знал, у рассвета на него свои планы. Он в любом случае проиграл, даже если Адриан навечно закроет свои серебристые глаза.

Адриан держал Дафну за ладонь. Ветер во все стороны развевал ее смоляные локоны. С синего неба падали хрустальные снежинки. Они запутывались в ее волосах, таяли, стекая по лицу холодными каплями. Селена стояла по другую сторону брата, гордо подняв подбородок. Она цепким взглядом оглядела поляну. Ту самую, на которой недавно встречались братья. Ниалл перенес их сюда, подальше от собственного замка. Когда Селена взглянула на хмурого Ленара, у нее похолодело в груди. Такой родной, но такой чужой мужчина. Правая рука Повелителя Света, его самый верный подданный, который отдаст жизнь за него. Так же ли он ценен для Ниалла?

— Прежде чем мы начнем, я задолжал Дафне ответ на вопрос. Полагаю, Адриан, ты также хочешь освежить свою память, верно? Собственно, в моем ответе кроется разгадка: для чего мы с вами здесь сегодня собрались.

Повелитель Света степенно прогуливался по усеянному ромашками полю. Белые лепестки отрывались, когда тяжелая ткань подола небесно-голубого платья медленно ползла по земле. Сорвав нежный бутон, Ниалл вдруг улыбнулся собственным мыслям и принялся отрывать лепестки, шепча под нос детскую считалочку:

— Любит — не любит, любит — не любит.

Последний лепесток был сорван, остановившись на «не любит». Бог скривился и отбросил от себя золотистую сердцевину на тонком зеленом стебельке. Позади раздался нежный голос:

— Нужно начинать с «не любит», тогда есть вероятность получить другой ответ.

Бог обернулся. Золотистые лучи летнего солнца бликами запутывались в рыжих волосах улыбающейся девушки. Это была Катрин. От яркого света ее локоны будто горели багровым огнем, а зеленые глаза были похожи на два блестящих изумруда. Он улыбнулся, склонив голову в приветствии, а она присела, схватившись пальцами за пышный подол своего белоснежного платья. Ниалл наклонил голову набок. Сердце Повелителя Света забилось чаще, а к щекам прилили румянец. Она была похожа на ромашку. Рыжие волосы словно сердцевина цветка, а белое платье — лепестки. Бог сорвал еще один бутон и, лукаво посмотрев на Катрин, принялся считать, начиная с «не любит». Девушка оказалась права, Ниалл остановился на верной фразе. Она подошла к нему, держась пальцами за подол, боясь навредить цветам, что источали пряный аромат.

— Видишь, Нил, я оказалась права, — шепнула Катрин и нежно коснулась руки Ниалла, а затем и бархатной сердцевины. — Ты напоминаешь мне ромашку. Снаружи окруженный холодными лепестками, внутри же яркий и мягкий.

Он удивленно повернул голову, смотря на нее огромными лазурными глазами. На дне их радужки блеснула нежность, что выплеснулась из них, ласково прокатилась морскими волнами по сплетенным пальцам, и ударилась об изумрудный океан, взбивая безграничную нежность во что-то иное. Влюбленность? Повелитель Света был влюблен. Он встретил Катрин на этом же месте ровно месяц назад. Поляна была усеяна рассыпанными лиловыми цветами сирени. Они словно накрыли ее красивым ковром, и во всем этом природном величии, прямо лежа на земле, Катрин рисовала ангелов. Ниалл видел, так делали мальчишки зимой на снегу, но чтобы взрослая смертная! Его поразил ее внешний вид: горящая огнем макушка с локонами-змейками, которых ему вдруг захотелось коснуться, по-детски наивные зеленые глаза и поцелуи, что были солнечными крошками разбросаны по ее щекам. Бог спрятался за деревом, наблюдая. Он приходил сюда каждый день. И она тоже приходила. Когда он решил раскрыть себя, девушка стояла у яблони и вздыхала. Ниалл бесшумно подошел сзади, чем вызвал испуг, что застыл в этих юных глазах.

— Вы напугали меня! — воскликнула она, присаживаясь в реверансе.

— Что ты делаешь? — заинтересованно спросил Ниалл.

— Разговариваю с яблоней.

— Зачем? — светлые брови Повелителя взметнулись вверх, из груди вырвался смешок.

— Отец говорит, если общаться с растениями, они быстрее начинают цвести, — невозмутимо ответила Катрин. — Яблок захотелось, вот я и…

Ниалл удивленно заморгал. Странные они, эти смертные, у их ног лежит магия, а они все еще не умеют пользоваться ей. На пальцах Бога заискрились золотистые нити. Он коснулся ими бутона яблони и он вмиг распустился, превратился в зеленый, а затем в рубиновый плод. Сорвав фрукт, Ниалл протянул его Катрин. Девушка завороженно смотрела на пальцы Бога, а затем откусила сочное яблоко, окропив сладкими брызгами его голубое платье. Смутившись, девушка провела ладонью по его груди, но Ниалл вдруг схватил ее за запястье. Испуг застыл в матовом изумрудном взгляде. Бог отступил на шаг назад, пораженный собственной реакции, а затем коснулся нити Света и исчез. Катрин прижала к груди яблоко и покачала головой. Повелитель Света испугался. Горячие прикосновения смертной вызвали у его тела странную реакцию, будто ток под кожей прошел.

На следующий день Бог не пришел. Девушка сидела на поляне, играя на флейте нежные мелодии. Она просто не знала, что Ниалл все это время был рядом, слушая матовые холодные звуки. Когда он понял, что в груди растеклось доселе неизвестное ему чувство — влюбленность, то сразу направился к брату.

Адриан слушал внимательно, только пушистые черные брови поднимались в недоумении. Ниалл рассказывал о девушке, а глаза его светились, словно сотни светлячков в ночной бархатной темноте. Закончив, Бог смущенно ждал ответа брата. Его сердце стучало, руки лихорадочно тряслись, но слова брата убили в нем все живое, что только-только начало расти в душе Бога Солнца.

— Нельзя привязываться к смертным, Ниалл. Небесная Царица запретила нам, ты помнишь?

— Но ведь я не собираюсь делать ее бессмертной, — поник Ниалл.

— Делай как знаешь, но я бы стер девушке память. Чем сильнее ты привязываешься, Ниалл, тем больнее потом будет отпускать ее.

Сейчас, стоя рядом с Катрин, и касаясь ее пальцами, в груди Бога Света щемила боль. Адриан был прав, привязываться к глупым смертным было нельзя. Вот только его рыжая девочка не такая. Как же тяжело сделать правильный выбор! Ниалл наклонился, Катрин разомкнула губы, вбирая в себя запах морской прохлады, нежно целуя Бога. Когда он отстранился, она вдруг выпалила: