Он встал:

— Я заварю тебе зеленый чай. Это очень полезно для ребенка.

Я терпеть не могла зеленый чай.

— Прекрасно! — ответила я, отставив в сторону все мысли о том, чтобы рассказать ему, — это было бы безумием.

Мне нужно найти выход. И как можно скорее.

Она стояла у окна, вслушиваясь в тиканье часов, медленно пережевывающих ее жизнь. Когда муж оказывался дома, поверить, что все эти вечера он, врач, постоянно занятый сверхурочно, проводит в клинике, было легко. Она скучала по нему, но отрывать от важной работы, от спасения чужих жизней, не позволяла совесть.

В одиночестве было труднее. Он считал ее излишне подозрительной, вечно настроенной предвзято, а на самом деле выходило все наоборот. Она изо всех сил старалась как можно дольше ничего не замечать. Но долгими вечерами, одна в доме без единой пылинки, в тесной компании телевизора да бутылки вина, она иногда не выдерживала. Тихие голоса начинали нашептывать ей: «Где же он на самом деле? Нет ли у него другой?»

Вероломный ум начинал подбрасывать доказательства. Приходит домой поздно, прячет телефон, засовывая его под диванные подушки, когда она заходит в комнату. Среди ночи исчезает из постели, а когда она, измаявшись, дожидается его возвращения, спокойно ложится рядом, поясняя, что отходил в туалет или попить воды.

Но она-то знает, что его не было минут десять, если не больше. Какие мелочи! Может, ей все это мерещится? И ничего такого и в голову бы не пришло, если бы ей было чем заняться, если бы у нее была работа или какие-то увлечения. Если бы она продолжала играть на фортепиано, а не просто ежедневно протирать с него пыль. Если бы приходилось заботиться об их ребенке… Да и где ему знакомиться? Круг-то не широк: какая-нибудь симпатичная медсестра, представительница фармацевтической компании, девушка из магазинчика, куда он ходит за кофе? Она вспомнила о конференции, на которую муж ездил несколько месяцев назад. Ночевал в гостинице недалеко от Хитроу. Такая скука, поморщился он, даже и рассказать не о чем.

«Кто она? Она красивая, молодая, милая? С чего все началось? Сколько уже продолжается?» — снова началась череда мыслей. Как ни пыталась она вытряхнуть всё из головы, расставляя книги по алфавиту, или прибираясь в шкафах, или начищая серебро, мысли никак не желали уходить.

«Глупая девчонка. Это ты во всем виновата».

Это всего лишь голос в ее голове? Да, от этого никуда не деться. Она не могла доверять собственному разуму. Он вечно нашептывал ей всякую чушь, искажал факты. Он был ненадежен.

Стоя у окна, она увидела огни машины, свернувшей на дорожку, услышала хруст гравия под колесами. Муж вернулся, но ее сердце не встрепенулось от привычной радости. Она наблюдала, как он, сидя в своем «ягуаре», увлеченно ковыряется в телефоне. И его лицо озаряет улыбка, которой она не видела уже очень давно. Игривая, чувственная, подогретая искренним интересом. А она мужа больше не интересовала — словно кошка, которую он рассеянно гладил, проходя мимо. Он поднял голову, заметил ее в окне и, махнув рукой, вылез из машины. Она заставила себя помахать в ответ. На его лице промелькнуло виноватое выражение или ей это просто показалось?

Он подошел к двери и вошел в прихожую. Она вдохнула лимонный аромат его лосьона после бритья. Красавец мужчина в очках в темной оправе, дорогая рубашка плотно облегает мускулистую грудь, хотя ему хорошо за сорок. Как же ей повезло!

— У тебя все хорошо?

— Я просто… — этим вечером весело отшутиться не получалось. — Ты так поздно вернулся. Ты всегда приезжаешь поздно.

Он глубоко вздохнул и бросил сумку на стул.

— Ох, Элли… Не начинай…

— Пожалуйста, если… если у тебя кто-то есть, просто пообещай, что не бросишь меня!

Он схватил ее за руки и посмотрел прямо в глаза:

— Никого у меня нет. Разве ты не видишь? Просто у меня очень много работы. Из-за сокращений приходится часами торчать в смотровой и в операционной.

Ее захлестнуло чувство вины. Что значат ее банальные чувства на фоне борьбы со смертью?

— Прости.

— Ты принимаешь те таблетки?

Она поморщилась:

— У меня из-за них в глазах двоится.

— Это для твоего же блага, милая. Мы же не хотим, чтобы это повторилось, верно?

Она потупилась и после секунд внутренней борьбы ответила:

— Нет. Ты прав. Есть хочешь?

Самое ужасное, что она не стала бы любить его меньше, даже если бы ее опасения оправдались. Засыпая в тот вечер в красивой спальне под толстым одеялом на гладких хлопковых простынях, она думала о женщине, которой как бы нет. Как ее зовут? Какая она? Замужем ли? Хватит ли мужу сил порвать с ней сейчас, когда Элли начала что-то подозревать? Он поставит ее в известность или просто перестанет звонить? Это называется «гостинг». Это слово Элли услышала в какой-то подростковой драме, которую смотрела в один из одиноких вечеров. Когда человек исчезает из чужой жизни, словно он умер, без каких-либо извинений или объяснений. Неприятно, но в таком поведении есть определенный смысл.