– Всеволод! – мама, увидев Севку, чуть не подпрыгнула. – Немедленно в постель!

– Мам, ну правда, со мной всё нормально, просто есть очень хочется! А у тебя тут так пахнет!

Он стащил из тарелки ещё чуть ли не дымящийся оладышек, обдул со всех сторон, проглотил в мгновение ока и потянулся за вторым. Прямо так, стоя, съел третий, четвёртый, пятый…

– Сева, ты хоть бы за стол присел, а? – папа заинтересованно посмотрел на сына. – Знаешь, Свет, – повернулся он к жене, – судя по столь зверскому аппетиту, он совершенно не похож на больного. Да и выглядит вполне ничего.

– Нифига себе ничего! – мама выложила на очищенное Севкой блюдо новую порцию оладий. Её мальчишка уничтожил едва ли не быстрее, чем первую. – Его же можно было как половую тряпку выжимать! Да господи, Севочка, где ты так изголодался?

Минут пять мама и папа глядели, как Севка с чудовищной скоростью поглощал оладышки. Мама еле успевала подкладывать ему новые. Наконец, голод отступил, и Севка начал хватать еду с тарелки уже не так быстро. Мама повернулась к папе:

– Геннадий, ты посмотрел в Интернете? Если такая потливость сильная ночью, это отчего бывает, что пишут?

– Вроде ничего подходящего… – отец пожал плечами. – Вот, пожалуйста, по пунктам: лишний вес…

– Это Севке пока не грозит, он тощий, как швабра, дальше!

– Стресс…

– Стресс – это у меня сегодня с утра, дальше!

– Подростковый возраст…

– Я и сама знаю, что у него подростковый возраст, дальше!

– Беременность…

Тут Севка не выдержал. От смеха его просто перегнуло пополам, он чуть не ударился лбом об стол. Он даже не смеялся – он стонал от смеха. Отец тоже не выдержал и захохотал. Мама нахмурилась, потом сделала грозное лицо… А потом тоже вдруг начала смеяться. Всё семейство, не прекращая, хохотало минут пять.

– Ой, мам! – вдруг спохватился Севка – у тебя же оладьи горят!

– Ой, правда! – мама резко отвернулась к сковородке и принялась спасать пригорающую порцию оладий.

Последним отсмеялся отец:

– Буй-Тур Всеволод свет Геннадьевич, а всё-таки мне хочется задать один вопрос. Что ты не больной – это и ежу понятно, но всё-таки я пятой точкой чую, что в нашей квартире происходит что-то необычное. Ты же уже шестую тарелку доедаешь! Такое впечатление, что ночью ты совсем не спал, а разгружал вагоны с кирпичами или таскал мешки с мукой…

– Ага, а ещё гулял по крышам, пугал собак, прыгал через заборы, лазал по деревьям и фонарным столбам… – то ли в шутку, то ли всерьёз продолжил мальчишка, дожевывая последний оладышек. – Да не смотри ты так на меня, пап! – торопливо сказал он, заметив, что отец глядит на него даже внимательнее обычного. – Просто у меня реально… Растущий организм, переходный возраст, ну и всё такое… Я здоров, всё нормально, ну вот честное слово!

– Ну, если здоров и всё нормально, – отец, вздохнув, вернулся к своей кружке с чаем, – тогда мой руки и отправляйся делать уроки на завтра, а то там у тебя ещё и конь не валялся! Вчера что нам с мамой обещал утром перед поездкой, забыл? Так что вперёд, с песней, приду – проверю!

Севка быстро поглощал оладышки…

Севка с трудом поднялся с табуретки, издал полупритворный страдальческий стон и направился в ванную. Мама присела за стол и тоже налила себе чай.

– Послушай, Ген, – сказала она, – ты и вправду веришь, что «всё нормально»?

Отец утвердительно кивнул.

– А я не верю! – голос мамы чуть дрогнул. – Что-то было! Что-то странное, что-то непонятное, мне страшно, Ген! То «голова болит», то «хочу гири», то радостно скачет, то вдруг плачет навзрыд… Это в его-то возрасте! А теперь ещё и вот это. Причём ты знаешь, – тут мама понизила голос, – мне кажется, что всё началось с этого проклятущего метеорита, будь он неладен!

Отец снова кивнул:

– Ты во многом права. Я тоже думаю, что «что-то» было. И что наш сын был втянут в это самое «чтотобыло» по самые уши… Но… Теперь этого «чеготобыла» уже нет, всё закончилось и бояться нечего! Только Всеволод нам ни за что и никогда ничего не расскажет…

Севка прошел из ванной в свою комнату. Мама проводила его взглядом, потом спросила:

– Но почему бы ему не рассказать нам? Я так переживаю… Неужели там было что-то стыдное… или вдруг даже преступное?

Папа бережно взял мамины руки в свои, а затем очень серьёзно сказал:

– Нет, Светлячок, ничего стыдного и преступного не было, не про нашего это Севку. Вот рискованное, загадочное или опасное – это запросто. Но он всё равно будет молчать, как партизан.

– Но почему? – снова спросила мама.

– Может быть, потому что дал кому-то честное слово, этого иногда вполне достаточно. А может быть, потому что знает, что мы всё равно ему не поверим. Ну представь себе, приходит твой сын и рассказывает… скажем, что повстречал на улице снежного человека. Или инопланетного пришельца. Вот ты поверишь в такое?